— Я точно знаю, кому позвонить.
Алан должен мне несколько услуг. После всего, что я сделал для него в течение нескольких лет, прослушивание для Елены не будет большим делом.
Она встала с пустым бокалом в руке и направилась к двери, придержав её открытой для меня, тихо сказала:
— Позвони. Я думаю, после этого всё встанет на свои места.
Я наклонился, чтобы поцеловать её в щёку, и она обняла меня за талию. Для такой маленькой женщины, она чертовски сильно это сделала.
— О, и в следующий раз, когда поцелуешь бедную девушку, не говори, что это было ошибкой.
Я снова улыбнулся ей в волосы, зная, что я наконец что-то сделал правильно.
— На один шаг впереди тебя.
— О, я знаю. Не думай, что мы, женщины, не можем заметить румянец на щеках. — Она подмигнула. — Теперь шевели задницей. Время покушать.
— Спасибо.
Она улыбнулась и прошла в столовую.
Блядь. Что за ночь? Я задержался позади, чтобы обдумать всё, что только что услышал, и собраться с мыслями, решая, в каком направлении двигаться дальше. Я направился к бару и налил бокал Glen Livet, нуждаясь в чём-то, что поможет всему дерьму улечься в моей голове. Первый глоток всегда обжигал, спускаясь по горлу. Второй успокаивал и помогал начать разрабатывать план. Даже если я никогда не трахну Елену, по крайне мере, я могу помочь ей уйти от этого мудака.
— Эштон!
Меня позвали из столовой. Насколько я знал свою мать, она уже достала замечательное вино для ужина. Я потащился по коридору и нашёл всех за столом, бокалы наполнены, взгляды обращены на меня. Оставляя свои мысли, я сел рядом с Еленой, которая выглядела лучше. Она взяла бокал, стоящий напротив неё, и сделала глоток. Я надеялся, что моя семья не заставила её делать это, и решил, что выясню, о чём они разговаривал в моё отсутствие, по дороге домой.
Домой. Как быстро я стал называть свою обитель и её домом тоже. Я уже не впервые размышляю о скорости, с который мы влились в рутину, и допускаю, что приятно возвращаться в конце долгого дня домой, где тебя кто-то ждёт.
— Всё в порядке? — прошептала Елена.
Глаза цвета расплавленного шоколада смотрели на меня из-под длинных чёрных ресниц, и Елена наморщила нос. Даже заботливый взгляд у неё получался сексуальным. Я взял её руку под столом, сплетая наши пальцы. Я чувствовал, как тепло расползается там, где наши руки соприкасаются, и как оно приближается к моей груди.
— Всё отлично. Давай насладимся ужином.
Краем глаза я заметил, что тётя Вероника наблюдает за нами. Она не выглядела спокойной, как я надеялся. У неё на уме было что-то ещё. Что бы там ни было, она сдерживала это в себе, и вокруг нас завязалась беседа, центром которой по большей части была Елена.
Мама произвела фурор: эта женщина могла бы и моллюска разговорить несколькими простыми вопросами. Она опустила вопросы о муже Елены или нашей договорённости в настоящее время, подбирая вопросы о детстве, вещах, которые она любит, её любимых воспоминаниях. Я думал, что Елена слишком застенчива для ответов, но она излучала свет, рассказывая историю о своём первом прослушивании. Она не говорила много о родителях, но это не удивило меня. Если Доминик был так похож на Дэвида, то, скорее всего, он предпочёл изолировать её от семьи. Намного проще заставить её потакать ему без вмешательства извне.
В конце концов, настало время прощаться. Тётя Вероника крепко обняла Елену и заставила её пообещать позвонить ей, если она захочет поговорить. Елене, казалось, понравилась эта перспектива, и они обменялись номерами. Наконец-то после нескольких попыток, мы вернулись в машину и отправились домой.
— Тебе понравился ужин? — Я начал c обычного разговора, в котором обычно лажал, но мои возможности были ограничены. Пока у меня был план, я собирался следовать ему, и после поцелуя в спальне я не знал, что ей сказать, чтобы у неё не создалось ложное впечатление. Было нелегко сосредоточиться. Всего лишь мысль о том, как её рот сливался с моим, заставляла меня незаметно поправлять штаны, что тяжелее, чем вы думаете, учитывая моё нахождение за рулем.
Елена по пути домой говорила больше, чем я когда-либо слышал.
— Твоя семья чудесная, — она сделала паузу, и в её голосе послышались печальные нотки, когда она прошептала: — Это заставило меня скучать по моим родителям.
Как я и подозревал.
— Когда ты в последний раз говорила с ними?
Я удерживал взгляд на дороге, боясь, что если увижу, как она плачет, то возьму её на руки и в конечном итоге разобью чёртову машину. Она молчала, и я подумал, что Елена проигнорирует вопрос, пока она не заговорила:
— Когда мы с Домиником сказали им, что поженились, они были не очень рады. Доминик подумал, что, возможно, для нас будет лучше поискать работу в другом штате.
— Ты не говорила с ними после этого?
Краем глаза я видел, как она ёрзает на сиденье, пальцы сжимаются на сумке, теребя застежку.
— Доминик говорил, что если бы они всё ещё думали обо мне, то писали бы сообщения. Мы не могли позволить себе вернуться обратно.
Я услышал хлюпанье носом и убрал руку с руля, чтобы положить на её колено.
— Мне жаль. Может, тебе попробовать снова?
Она невесело рассмеялась. Я почувствовал резкую боль в левой части груди.
— Да, уверена, что они поймут всё это.
Я никогда не слышал, чтобы Елена язвила, и ей это не шло.
— Я не имел в виду рассказать им обо всём этом. Держу пари, они не пропустят сообщение от тебя.
— Не знаю. Возможно.
После этого в машине повисла тишина. Я знал, что обещал себе поговорить с ней о поцелуе, но опустил тему и продолжил поездку. Когда мы, наконец, вошли в дом, она заскользила взглядом по комнате, рассматривая всё, лишь бы не смотреть на меня. Обхватив её лицо, я поднял его так, чтобы она посмотрела на меня, и заметил, что её радужки почти незаметны из-за расширенных зрачков.
— Расслабься, Елена. — Я поцеловал её в лоб. — Сегодняшний день был утомительным, и завтра тебя ждёт нечто грандиозное.
— Грандиозное?
— Увидишь. Теперь почему бы тебе не подняться и не пойти спать?
Она кивнула, но прежде, чем успела выйти из зоны моей досягаемости, я наклонил голову и опустил свои губы на её, снова не в силах сопротивляться. Когда она не отпрянула, я стал смелее и ударил языком по её губам, надеясь, что она впустит меня. И она не разочаровала меня. Я брал, и она давала, прикосновение наших ртов посылало горячее желание по моим венам. Когда потребность в воздухе затмила всё остальное, я отстранился, задыхаясь, и если неровное дыхание в её груди говорило о чём-то… То она отозвалась на поцелуй так же, как и я.
Взяв её руки, я переплёл наши пальцы вместе, внимательно наблюдая за тем, как она начала закрываться у меня на глазах.
— Я могу только догадываться, почему ты смотришь так, будто сделала что-то не то. Если ты чувствуешь, что это измена, то это не так. Во-первых, твой муж разрешил тебе, и как бы неправильно это не звучало, это всё-таки разрешение. Во-вторых, ты заслужила мужчину в миллион раз лучшее, чем он. — Я наклонился, чтобы прошептать ей на ухо:— В-третьих, никогда не сомневайся в том, что я захотел тебя в ту же секунду, как только увидел.
Её лицо смягчилось, но не расслабилось.
— Спасибо тебе за всё, Эштон. — Она отошла от меня. — Увидимся утром.
Елена практически побежала наверх по лестнице, и в тот момент, пока я наблюдал за тем, как она уходит, меня окатило разочарованием. Если бы она осталось, то весь мой контроль исчез бы. Я бы никогда не заставил её сделать что-либо, чего она не хочет. Если бы она решила пересечь эту черту, мы бы сделали это на её условиях. Не то чтобы я попытался переубедить её. Надеюсь, она сможет справиться с тем, что я приготовил для неё. Принимая во внимание то, что я узнал о её муже, с моей стороны не будет высокомерием заявить, что я могу доставить ей такое удовольствие, которое она никогда не получала, и надо полагать, не чувствовала прежде.