— Доминик понятия не имеет, где живёт Эштон… но нет, я действительно не могу винить его.
Миллер открыл контейнеры с едой на вынос и разложил её на тарелки, выбросив коробки в мусорку.
— Голодная? — он указал на еду.
— Да, — усевшись за кухонный стол, ответила я. Эштон прислал моё любимое блюдо: краб, обжаренный в соусе из белого вина. — Вкуснотища. Он всегда знает, что для меня выбрать.
Миллер усмехнулся, но я решила это проигнорировать.
— Да, знает.
Парень принялся за еду. Я была голодная, но сложно было думать о еде, когда всё, что хотелось, это знать, о чём Эштон хотел поговорить со мной. Гоняя еду по тарелке, я не заметила, что Миллер пытается привлечь моё внимание, пока он не похлопал меня по плечу.
— Что происходит? — спросил он. — Ты не притронулась к еде. Эштон клялся, что это твоя любимая.
— И был прав, я обожаю это блюдо. Просто тяжело избавить от кое-каких мыслей, и это портит мне аппетит. — Я не была уверена, что это хорошая идея — сидеть здесь и разговаривать об Эштоне с его братом. Что он передаст Эштону?
— Давай, мне можно рассказать. Ты не сможешь перестать думать об этом, пока не расскажешь.
Несколько минут я молчала и боролась с совестью, пока Миллер смотрел на меня. Чем разговор с ним может навредить? С другой стороны, он мог всё рассказать Эштону. С третьей — он знал Эштона с рождения.
Решив, что мне необходимо выговориться, я выложила всё, как оно было.
— Сегодня во время обеда Эштон попросил меня дождаться его, потому что хотел о чём-то поговорить, и я боюсь, что он хочет удостовериться, что через две недели я уйду из его жизни, так как трёхмесячный срок истекает. Я просто не уверена, что готова к этому.
Бокал Миллера был на полпути к губам, когда парень резко поставил его обратно, потому как расхохотался, и от этого звука волосы у меня на затылке встали дыбом.
Знала же, что говорить с ним было ошибкой.
Взяв тарелку и бокал, я отодвинулась от стола, чтобы перейти в столовую, где я могла сесть и поесть в спокойствии, когда Миллер протянул руку, пытаясь меня остановить.
— Пожалуйста, не уходи. Прости за смех, — он вытер глаза. — Просто мысль, что Эштон хочет, чтобы ты уехала, смехотворна.
Я поставила приборы обратно на стол, но осталась стоять.
— Почему ты говоришь это?
Он пожал плечами.
— Я никогда не видел, чтобы Эштон реагировал на женщину так, как он реагирует на тебя. Например, ужин в доме наших родителей. Он несколько раз угрожал мне, когда я неподобающе смотрел на тебя. Даже ударил.
— Эштон тебя ударил? — спросила я, широко распахнув глаза. — Зачем он это седлал?
— Думал, что я собираюсь позабавиться с тобой после твоего разговора с тётей Вероникой. Что было просто глупо. Он уже тогда был влюблён в тебя.
У меня приоткрылся рот.
— О чём ты говоришь? Я знаю Эштона едва ли больше двух месяцев. И только потому, что мой муж не может перестать играть в азартные игры.
Миллер ухмыльнулся.
— Муж, который, как я слышал, скоро станет бывшим.
— Откуда ты знаешь? Я только Эштону сказала. Даже не встречалась с адвокатом.
— Эштон рассказал мне на следующее утро, после того как узнал об этом от тебя. Обычно он очень спокойный и собранный, не позволяет эмоциям управлять им… но только не с тобой.
— Но… но он… он не…
Миллер накрыл своей ладонью мою.
— Не нервничай. Мой брат заботится о тебе больше, чем готов признать. Уверен, что он не продержится долго.
От слов Миллера мне стало легче дышать. Мог ли Эштон действительно заботиться обо мне так сильно, как я забочусь о нём? Только время покажет.
Мысли исчезли, и я принялась за ужин. Миллер сделал то же самое.
— Как продвигается подготовка к шоу? — спросил он, прожевав еду.
— Отлично. Мне правда нравится работать с Аланом.
Парень закатил глаза.
— Эти двое вечно были друзьями. Тупоголовые постоянно встревали в массу неприятностей.
Побороть любопытство мне не удалось.
— О, правда?
— Ммм-хмм. Я такие истории могу тебе рассказать.
— Пожалуйста, расскажи.
Мы с Миллером закончили ужин. Это заняло больше времени, чем обычно, так как мне пришлось останавливаться несколько раз, чтобы посмеяться над историями из детства Эштона. Это было так легко, и в то же время меня тяготило слушать о том, каким беззаботным он был. Я видела проблески былых черт его характера сейчас, но думаю, что я стала одной из тех немногим, кому это удалось.
— Так ты застрял здесь, пока Эштон не вернётся домой. Может посмотрим фильм? — спросила я, загружая тарелки в посудомойку. Да, у Эштона была домработница, но от некоторых привычек не избавиться.
— Звучит отлично, — подмигнул Миллер.
Я последовала за ним по коридору и смотрела, как он выбирает кино, с лёгкостью двигаясь по комнате, и мне показалось, что он неоднократно бывал здесь и чувствовал себя комфортно. Я пыталась сосредоточиться на экране, но мой взгляд то и дело метался к двери.
К тому времени, как закончился фильм, Эштон так и не появился. Миллер включил ещё один, и я свернулась калачиком под одеялом на диване, все тревоги за последние несколько часов дали о себе знать. Веки тяжелели, но я боролась со сном и старалась не закрывать глаза. Мне необходимо было узнать, что хотел сказать Эштон.
На данный момент, казалось, нет ничего более важного.
Даже если речь о сне.
Глава 24.
Эштон
Раздражение.
Ни одно другое слово не могло описать мои чувства, пока я ехал домой. Было так много всего, что я хотел сказать Елене. Три месяца почти закончились, а я всё ещё не попросил её остаться. Мой план состоял в том, чтобы забрать её домой, поужинать, и затем рассказать о своих чувствах.
Но потом разверзся ад.
Это началось, когда не пришла поставка алкоголя в «The Bluewater Grill», и я провёл всю долбаную ночь, пытаясь распределить запас двух баров между тремя ресторанами. А затем стало ещё хуже, когда меня позвал Пьер. Я понятия не имел, что мне предстоит дело с должником.
* * *
— Мистер Хоуз, там джентльмен спрашивает вас. Говорит, что должен вам денег.
— Что за херня? — ответ сорвался с языка прежде, чем я смог остановиться.
Пьер поднял руки, мол не в силах ничего сделать.
— Не знаю, сэр. Мне жаль, я пытался отговорить его, чтобы не прерывать вас. Он не слушал. Отказывался прекратить устраивать сцену за столом, пока я не пошёл за вами.
— Спасибо, Пьер, — сказал я, не высовывая руки из карманов и скрывая таким образом кулаки. — Веди к нему. Я позабочусь об этом.
Заботиться об этом было правилом. Я мог в значительной степени гарантировать, что он уйдёт в худшем состоянии, чем пришёл.
Пьер указал на стол в углу, где с ухмылкой на губах и со скрещенными на груди руками сидел мужчина.
Блядь.
Я убью кого-то. Используя всё своё самообладание, я подошёл к нему. Ублюдок сидел один. Убедившись, что подошёл достаточно близко, чтобы быть в пределах слышимости, я наклонился и тихо сказал:
— Ты последуешь за мной в мой кабинет сейчас же. — Его глаза расширились от моего тона. — И если попытаешься сделать хоть что-нибудь ещё, я найду тебя позже и гарантирую, что буду ещё менее дружелюбным, чем сейчас.
Мужчина сглотнул и кивнул.
Быстро развернувшись на каблуках, я прошёл до кухонной двери, а затем вниз по коридору до моего кабинета.
Пройдя через дверь, повернулся и подождал его. Когда должник перешагнул через порог, я закрыл дверь и развернулся к нему.
Схватив за запястье, я вывернул его руку ему за спину и вдавил в тело. Если двинется, то вывернет собственный сустав. Крик боли вырвался из его рта.
— Долбанутый на голову кретин. Ты перешёл грань, придя сюда. Не знаю, что заставило тебя думать, что явиться сюда и говорить о нашем деле — хорошая идея, но могу гарантировать, что это, мать твою, не так. — Я не повышал голос, чтобы не перепугать сотрудников.