Еженедельная газета была прижала передовицей к стеклу. Меня привлекло знакомое, черно-белое фото: я стою на ринге в свадебном платье, упирая руки в бока, на фоне Руслан кричит в микрофон. В углах мой будущий муж и его противник. Над статьей огромный заголовок: «Невеста сентября Лилия Девин».
Все ясно. Теперь не только Алина — весь город знает, что меня похитили.
— Можно газету? — я выгребла влажную мелочь из кармана джинсов.
Встала под фонарем, развернув газету. Дождь стучал по козырьку, пока я бегло читала строчки: наследница империи Девин готова выйти замуж… У меня был не испуганный и не рабский вид. Фотограф такой момент поймал. Я смело упирала руки, и с вызовом склонив голову на бок. Пролистала страницы, ловя информацию про «Авалон». Даже расписание боев нашла. В субботу-воскресенье снова дерется Скорпион…
Я тихо выдохнула, перед лицом заклубился пар.
С ним все более-менее в порядке, раз выйдет на бой. Несмотря на наказание и на карцер. Выйдет, и порвет всех.
Я сглотнула горький комок в горле.
Жаль, что зеркальце пришлось оставить в клубе. Я бросила его в своих апартаментах. А это был единственный подарок от мужчины за всю мою короткую, одинокую жизнь. Единственный от сердца, настоящий подарок.
Что ж… Пора валить из города. Здесь «Авалон» насовсем отравил мне жизнь. Справляться придется самой. От всех шарахаться.
Рискну, зайду домой за коробкой, и свалю отсюда навсегда.
На обратном пути я промокла.
До дома ехать и ехать. Я попыталась поймать попутку на остановке, но остановилась развалюха, битком набитая парнями. Из салона повалил дым, когда они, хохоча, распахнули дверцу.
— Красотка, давай покатаемся! — меня попытались схватить за руку.
Поймала на свою голову…
— Отвали!
Я отпрыгнула, чтобы не втянули внутрь. Попятилась под прикрытие остановки, к сожалению, гурьба вывалила за мной. Парень вразвалочку надвигался на меня с ухмылкой, по стеклянным глазам я заподозрила, что он под наркотой.
— Кому ты тут отвали сказала?
Они искали приключений и поводов поцепляться к симпатичной девчонке, а мне это ни к чему. Время идет. Если Зверь узнал, что я сбежала, и поехал за мной, в первую очередь проверит дом и работу. Он меня перехватит.
Я пятилась от парней, пока не уткнулась спиной в столб, поддерживающий навес.
— Я пленница «Авалона». Лучше оставь меня в покое.
— Ага. Тогда что такая детка делает здесь одна?
Он не поверил.
— Идиот, — помрачнела я, и показала передовицу газеты. — Сравни.
Он уставился на статью «Невеста сентября», вырвал газету из рук, сравнил и поджал губы. Можно было бы еще поспорить, но сходство налицо. Я узнаваема даже в свадебном наряде и в черном-белом качестве.
Парни вернулись к машине.
— Могли бы извиниться! — резко от злости сказала я, только сейчас осознав, как они меня испугали.
Повезло, что газету купила.
Ловить тачку второй раз в трэшевом районе я не рискнула, а автобуса после темноты здесь ждать так же бессмысленно, как манну небесную. За все время, что я здесь была, не показался ни один.
Я пошла в направлении более оживленной улицы. Пара кварталов наверх, и к ней выйду. Там заводские окраины, всегда много людей. Мокрую газету я выбросила в урну. Промокла до нитки, зато вышла к транспортному узлу. Здесь горел фонарь и были люди. Но лучше того — на обочине стояла машина такси.
Еле дыша от холода, я упала на заднее сиденье и растерла ладони. Таксист не тронул с места, пока я не заплатила — здесь деньги только вперед.
Мой двор был мрачным, но шумным.
Прежде чем войти в подъезд я прислушалась, опасаясь, что Зверь мог опередить меня. Я долго шла пешком, да и такси попалась медленная и раздолбанная. Много времени потеряла. Но где-то в кустах горлопанила пьяная компания, разбилась с грохотом бутылка, долетел смех. Если бы Зверь был здесь, тут бы царила мертвая тишина.
Я взлетела по ступеням и попробовала дверь рукой.
Мне было жарко от адреналина…
Я попала домой в самый разгар пьянки. Приоткрыла дверь, послушала ненавистный гогот и шум пьяного разговора. В нос ударила вонь старой, но родной квартиры. Дом, милый дом… Меня захлестнуло чувство усталой брезгливости, ненависти и уюта. Так бывает, когда возвращаешься в дом, где ты не нужен, но другого дома у тебя нет.
Я тихо вошла.
Они меня даже не заметили — так и бухали в кухне. Кроме отчима за столом было еще два тела. Никого здесь нет. Ни Зверя, ни охраны «Авалона». Повезло!
По грязному коридору я поторопилась к дальней комнате. Мама жила здесь с отчимом. Ее вещи остались здесь, если он не выбросил, пока меня не было… Вряд ли. Дальше бутылки давно не видит. Щелкнула выключателем — он не работал.
— Блин…
— Лилька, я не понял… Это ты? — раздался пьяный голос отчима за спиной.
— Отстань, — процедила я.
— Ты где была?
— Не твое дело.
— Ты как с отцом разговариваешь! — завелся он, и я, наконец, обернулась.
Хотелось кулаком врезать в пропитое лицо, которое было кошмаром моего детства. До сих пор кошмар. Я думаю, если бы мама не болела, она бы его выгнала. Но у нее не было сил. Они оставались лишь на то, чтобы как-то жить, работать, кормить меня… Силы что-то менять сожрали болезнь и груз на сердце. Неужели Зверь сказал правду, и она родила меня в резиденции Девина?
— Ты мне не отец! — выпалила я. — А если тебя интересовало, почему меня нет дома, почему не позвонил в полицию? Не пошел меня искать?! Мог бы хоть газеты почитать, чтобы узнать, что со мной случилось, но дальше бутылки ты не видишь!
— Оборзела? — закономерно разозлился он, раньше я избегала его, боясь конфликтов, но жизнь в «Авалоне» лишила страхов. — Шляешься, еще голос повышаешь!
Он схватил меня за руку.
— Отпусти! Я заберу мамины вещи и уйду! Отпусти, понял! За мной скоро придут! Из «Авалона»!
Со второй попытки я оттолкнула отчима. Распахнула шкаф и упала на колени перед нижней полкой. Старая коробка должна быть где-то здесь. Я включила телефон, освещая горы хлама. Пахло пылью и затхлостью старых вещей.
Нащупала крышку. Вот она.
— Что ты врешь! — он схватил меня за плечо.
— Не трогай меня! — закричала я. — У меня нет времени! Найду, что хотела и уйду сама!
Отчим рванул меня на себя, и я упала на бок. Зацепила коробку и она перевернулась, рассыпав содержимое.
— Отвали! — вновь заорала я, пытаясь скорее сгрести содержимое обратно, и свалить.
Хлопнула входная дверь.
Я чуть не подавилась от страха. Это мог быть очередной собутыльник отчима, но то, что последовало дальше, испугало меня до судороги в животе.
Повисла тишина.
Абсолютная. Гробовая. Исчезли смех и пьяные разговоры, на кухне их как отрезало. В гнетущей тишине стало слышно, как дрожит мое дыхание.
— Это кто там приперся? — сурово спросил отчим и вышел в коридор.
И тоже замолк. Как будто попал в черную дыру, поглощающую все.
Это он…
Рука задрожала. Я даже мамины фотографии не успела убрать обратно в коробку.
— Лили… — от тихого голоса я покрылась мурашками. — Лили, если ты здесь, иди сюда. Не прячься, принцесса. Ты знаешь, что я найду тебя.
Зверь.
Хрипловатый, сексуальный голос пробрал до мурашек. В нем были чувства. Усталость, разочарование, решимость. Он словно говорил тоном: ты зря убежала. Зря. Теперь он должен наказать меня. Лишь бы не отрезал мне язык, как остальным беглецам. Сердце заколотилось, как ненормальное, затрепыхалось, как птичка в кулаке — болезненно и безнадежно.
Я лечила его. Поила с ложки, как ребенка. Выхаживала. Разве он не должен проявить милосердие? То, что я делала для него той страшной ночью — ничего не значит? Я одна согласилась с ним сидеть всю ночь.
В проеме возник темный силуэт. Я встала и попятилась — до самого окна. Легкие горели, потому что я перестала дышать.
Между нами была вся комната. Он стоял — темный силуэт с серебристым лезвием ножа. В квартире было так тихо, словно кроме нас здесь никого не было. Его узнали. Иначе здесь не висела бы такая гробовая тишина.