И только большой босс продолжал сидеть с закрытыми картами. Что он ждет? Не может пережить унизительный проигрыш?
Но тут Марк медленно перевернул закрытую карту и придвинул туз к своему королю. Зал стих.
— Удваиваем ставки, — проговорил Марк и отсчитал еще десять купюр по пять тысяч.
Я чувствовала, как Витю захлестнула злость на удачливость москвича. Он не пересчитывая бросил оставшиеся деньги на стол и сцепил перед собой руки, молясь, чтобы натянуть самодовольство босса на свой успех.
Я бы молилась.
Крупье дождалась знака от Марка, что уже порядком бесило, как будто он был владельцем казино, и раздала карты только мужу и большому боссу.
Все замерли. У Вити лежал король. У босса девятка. В банке — триста тысяч. Даже за вычетом комиссии казино, это почти двести тысяч выигрыша. Сердце бешено застучало, когда муж потянулся к закрытой карте.
Вторая картинка. Я облегченно выдохнула. Какой бы расклад не был у Марка, он рисковал больше, чем муж с двадцатью очками.
Крупье вопросительно смотрела на босса, но тот отказался от карты. Черт, неужели у него снова туз и двадцать очков? Нам просто нечем поднимать ставку!
Витя открыл карты, почти уверенный в своей победе. Марк скривился. Ага, значит у нас получилось! Я с жадностью следила за каждым движением его пальцев, как он подцепляет подстриженным ухоженным ногтем карту, как сжимает ее подушечками большого и указательного пальца, как медленно переворачивает даму бубей!
Та же карта, только другой результат. Все же мужу удалось заткнуть чье-то самолюбие!
Я закричала, обнимая вставшего из-за стола довольного победой Витю, поцеловала его в губы, зная, что с таким выигрышем он скорее прекратит играть, чем рискнет потерять сумму. Но в душе еще пенилось ехидство, что именно Витя выиграл у заносчивого гостя.
— Поздравляю, — один из партнеров влез между нами и хлопнул Витю по плечу, заодно пожимая руку.
Похоже, не одной мне приятно, когда самоуверенный босс спустил сто тысяч моему мужу!
— Ха-ха! Все вернул, Виталь? Отличная игра.
— Поздравляю. Иногда и уверенные двадцать лучше эфимерных двадцати одного, а?
В общем, я как-то оказалась оттесненной от стола и мужа, но не переставала улыбаться, когда раздался спокойный холодный голос Марка.
— Пересчитайте последнюю ставку победителя.
В зале снова стихло, а меня пробрала дрожь. Я то знала, что там не хватит двух тысяч, которыми я расплатилась за чертову водку для босса.
Глава 2. Отель
— Пересчитайте последнюю ставку победителя, — раздался холодный голос босса, и мое сердце рухнуло вниз.
Что бывает за жульничество в казино?
На крупье теперь смотрели все приглашенные: и гости, и партнеры. Тогда до меня дошло, что мужа не посадят за недостачу, само казино в нашем городе дело незаконное, но это нанесет непоправимый ущерб его репутации.
Непоправимый! Вопрос даже не в том, что большой босс не оставит мужа управлять компанией, а в том, что слухи по нашему городу разнесутся молниеносно, обрастая подробностями и размахом мошенничества Вити. А он стоял и ждал, когда крупье досчитает пачку тысячных купюр, даже не сомневаясь, что все будет в порядке, и внутренне насмехаясь, что Безруков просто не умеет проигрывать, цепляясь к каждой мелочи.
— Подождите! — я сделала к столу всего полшага, но этого хватило, чтобы всё внимание переключилось на меня, а крупье перестала отсчитывать купюры. — Тут недоразумение… Муж просто не знал, я не успела предупредить…
— Замолчи, — оборвал меня Витя, подходя ко мне и пытаясь не выдать раздражение. — Она перенервничала.
— Вить, там не хватает двух тысяч, — тихо, сбиваясь затараторила я, заискивающе глядя в его глаза. — Я расплатилась за минералку и…
— Ты что?! Дура! — последнее он зарычал, грубо хватая меня за локоть и утаскивая из зала к злосчастным туалетам.
Он кипел, его трясло от бешенства, я чувствовала это по железной хватке и пальцам, безжалостно вцепившимся мне в руку. Но он имел право, я прекрасно понимала последствия.
— Минералку? — сдавлено прошипел он. — Тебе, дряни, шампанское в глотку не пролезло, я не пойму? Я. Отправил. Тебя. Снять сто тысяч!
— Прости…
— Заткнись!
— Я виновата, не успела сказа…
Он наотмашь ударил меня по лицу, от чего скула сразу заныла и запульсировала, а перед глазами вспыхнули искры.
— Сука. Водички ей захотелось. Ты подставила меня!
— П-прости, — одними губами прошептала я, зажимая лицо и из последних сил сдерживая слёзы.
Витя ненавидел, когда я рыдала, это единственное, что он называл манипуляцией слабостью, и сразу пресекал такие эмоциональные выпады.