Когда познакомилась с Артемом, между нами сразу загорелся взаимный интерес, искры летели от одних взглядов, сейчас же все на грани: на грани пожара в душе, ветра в голове, наводнения между ног. Руслан словно меня искушает, как коварный змей.
— Поехали. К тебе или ко мне? — тушит сигарету, взглядом просит у официанта принести счет. Паника накрывает меня с головой. Он шутит?
— Сейчас? — пусть откажется, пусть у него внезапно образуются дела, пусть кто-то ему сейчас позвонит. Я не готова!
— А что? Начнем с минета, дальше посмотрим. Кажется, вчерашнее тебя впечатлило, — приподнимает уголок рта, смотрит на меня раздевающим взглядом. Похоже мы по умолчанию уже перешли на «ты». Еще бы, в такой деликатной теме, как близость, выкать глупо.
Я испуганно на него смотрю, пытаясь сообразить, как мне выкрутиться из ситуации. Картинки ночи мелькают перед глазами, тут же вспоминается сон, тело постыдно реагирует на сбой моего сознания, оно напрягается в предвкушении.
— Добрый день, Руслан Султанович, — раздается рядом с нашим столом приветствие. Руслан моментально меняется на глазах, выражение похоти исчезает, на губах появляется скупая улыбка. Он поворачивается к мужчине, встает и пожимает протянутую ему руку.
— Добрый день, Сергей Андреевич, — на меня бросают заинтересованный взгляд из-под ресниц, но, встретившись со мною глазами, поспешно отводят их в сторону.
— Буду вас ждать за тем столиком, — мужчина указывает на стол в противоположной стороне.
— Подойду через несколько минут, — кивают друг другу, Руслан возвращается на свое место, как только мужчина отходит.
— По-моему, вас администратор по-другому назвала, — подозрительно рассматриваю своего собеседника. Может, он бандит?
— Очень люблю советское кино: «Ко мне Мухтар», — всегда хотел это имя себе.
— Вы шутите?
— Нет. Разве я похож на шутника? — приподнимает брови, в глазах виден вопрос. Я мотаю головой, но тут же вижу, как его губы опять изгибаются в насмешливой улыбке.
— Вы все-таки шутите, — заявляю ему тоном обвинителя. У меня и так нервы к черту, а он издевается.
— Ты такая милая, когда сердишься. В глазах сразу же исчезает выражение затравленной жертвы. — сейчас его улыбка очаровывает и располагает к себе, робко улыбаюсь в ответ, опуская глаза.
— Я позвоню, как только пойму, чем смогу помочь. Не обещаю, что звонок будет сегодня или завтра.
— У меня суд назначен через месяц. Я не хочу терять свою дочь. — в порыве чувств протягиваю и кладу свою руку на его сжатый кулак. Руслан немного хмурится, смотрит сначала на наши руки, потом на меня. Глаза вновь наполняются слезами, делаю судорожный вздох сквозь зубы.
— Я все тебе отдам: тело, душу, — все, что у меня есть, только помоги мне вернуть дочь… — открываю рот, понимаю, что меня начинает потряхивать от перенапряжения последних дней. Руслан накрывает мою руку своей ладонью. Его тепло проникает в меня, как что-то живительное, как обезболивающее. Умоляю глазами, он поджимает губы.
— Выпей воды, успокойся. Не садись за руль в таком состоянии. Я пока ничего не могу обещать, мне нужно собрать информацию и проанализировать данные. В любом случае я позвоню. Извини, меня ждут, — он одаривает меня нормальной, поддерживающей улыбкой и убирает руки. Официант бежит к нему с чеком, он кивает головой в сторону мужчины, который его ждал.
беру стакан с водой и отпиваю. Не смотрю на Руслана, но периодически чувствую на себе его взгляд. Даже через весь зал невозможно игнорировать его энергетику, и не могу понять, хорошая она или плохая, но однозначно сильная.
Вздохнув, встаю из-за стола. Перед тем как покинуть ресторан, поворачиваю голову в сторону Руслана. Он не смотрит на меня, внимательно слушает своего собеседника, задумчиво поглаживая пальцами свои губы. Именно на этом жесте цепляется мой взгляд. Все же губы у него притягательные. Хочешь не хочешь, а смотришь. Рассердившись на саму себя, поспешно покидаю ресторан.
Дома меня накрывает тоска. Я бесцельно брожу по квартире, игнорируя всего лишь одну комнату: ту самую, где находятся вещи и игрушки Лизы.
Замираю перед дверью, берусь за ручку и утыкаюсь лбом в дверной косяк. Больно… Я знаю, что, как только зайду в комнату, буду умирать, биться в агонии своей безмолвной боли. Убираю руку, чтобы стереть слезы с лица, а затем, как перед прыжком в воду, набираю полные легкие воздуха и захожу в детскую комнату.