Даже соски болезненно сжимались, когда проживала эти прикосновения снова и снова. От жара прижатой когда-то кожи, полыхало внизу живота…
Мы встретились снова через несколько месяцев.
На одном из вечных приемов моего отца. Роскошь, музыкатны, вечерние платья, самые дорогие напитки… Отец никогда не жалел на это денег, устраивал не просто приемы, а самые настоящие балы. Как в сказке.
Не потому, что любил размах или развлечения. Не от порочного желания пускать пыль в глаза.
Каждый из его приемов был продуманным до последней черточки.
Все знали о балах Серебрякова, все стремились туда попасть. Получить приглашение, пусть даже один раз было чем-то входе входного билета в новую жизнь. В закрытое общество, где решались вопросы самого высокого уровня. Любого. От многомиллионных сделок до того, кто станет мэром. Здесь решалось все. Именно в нашем доме, на этих приемах. А не в кабинетах и на каких-либо переговорах. Это уже было просто декорацией, видимостью.
И слово моего отца в этих решениях имело огромный вес.
Пусть даже не всегда было окончательным, но он был тем, от кого зависели многие судьбы, многие жизни.
Один из негласных правителей столицы, страны, а может, даже и ее пределов.
Я никогда особенно не вникала, не приставала к нему с расспросами, не пыталась подслушать разговоров, что велись в нашем доме, чтобы узнать больше. Обрывки информации могут сыграть слишком злую шутку. Не зная полной картины, неизменно придешь к неверным, искаженным выводам. Придет день и отец расскажет мне все, что мне нужно знать. И я этот день не торопила. Он сам должен был решить, когда пора.
Да и приемов отца я откровенно не любила.
Тогда еще не доросла до изысканной роскоши бала. А важные вопросы мне уж тем более не были особо интересны.
Все, чего мне хотелось — свободно отрываться на вечеринках вместе с друзьями.
В каких-нибудь джинсовых коротких шортах и рубашке, завязанной над пупком узлом вместо вечерних туалетов в пол.
Прыгать под шумную зажигательную музыку и просто веселиться с теми, кто со мной одного возраста и кто разделяет мои интересы…
И как раз сегодня у Вики намечалась обалденная вечеринка…
— Па-аап, — я ухатила отца за рукав пиджака, состроив глазки, как у кота из Шрека.
Любимой дочке многое позволено и я совершенно беззастенчиво этим пользовалась. Всегда.
— Ну, что мне там делать! Там же моложе тридцати пяти никого не будет! Старики одни! Ну! И толку от меня никакого! Ты будешь решать свои вопросы вселенского масштаба, а я что?
— А ты будешь улыбаться и всех очаровывать, — да, отец как никто умеет настаивать на своем, еще и очаровывая при этом. Это у нас, кажется, семейное. — Разве может бал обойтись без жемчужины? Ты же королева каждого моего бала, Софи!
— Неправда. Королева твоих балов — мама. Это ее прямая супружеская обязанность, в конце концов! Улыбаться и терпеть все это!
— Принцесса, ты не ценишь того, что у тебя есть, — ухмыляется отец, целуя меня в щеку. — Собирайся. Может, тебе еще понравится сегодняшний вечер.
И я вовсе не обманываюсь его мягкостью со мной. Он человек жесткий, по-настоящему. Всегда все будет так, как он сказал. Противоречить ему — моя эксклюзивная прерогатива. Которая все равно, увы, как правило, ни к чему не приводит.
— Ты ведь не решил выдать меня замуж? Не думаешь, что я должна присмотреть себе жениха на твоем балу?
Сердце пропускает удар.
Отец вполне способен принять такое решение.
А мне же только восемнадцать! Да я еще и свободы настоящей попробовать на вкус не успела!
— Иди и наслаждайся вечером, моя хорошая, — отец, чуть растрепав мои волосы, оставляет меня в комнате одну.
И как теперь после этого я должна чем-то наслаждаться?
Если он и правда уже присмотрел для меня какую-то партию? Если уже все за меня решил?
Что я буду делать?
Его не уговорить, он своих решений не меняет.
Не понравится тому, кого он для меня выбрал — вообще не вариант!
Потому что здесь брак — это расчет, выгодная сделка с далекой перспективой.
И дочь самого Льва Кирилловича Серебрякова не может кому бы то ни было не понравится в принципе!
Да, папочка, настроение и без того было не самым лучшим! А теперь ты сделал его окончательно паршивым!
А если он все же решил?
Ну, что мне теперь — из страны, что ли, убегать?
Хотя, — и это не вариант. Найдут… Найдут везде, от его длинной руки никуда не спрятаться!
Черт! Как многое я бы отдала, чтобы родиться обыкновенной девушкой! Пусть даже и в небогатой семье!