Её бледные черты раскраснелись. Она прикусывает нижнюю губу, но нервно, а не откровенно соблазнительно. Меня это всё равно соблазняет. Её трепет как грёбаный наркотик.
— Спасибо, — шепчет она, вероятно, не столько для того, чтобы ответить, сколько для того, чтобы заполнить тишину.
Отпуская её подбородок, я отступаю назад, чтобы раздеться. Я уже снял пиджак и обувь, когда мы начали, но теперь я намеренно расстёгиваю одну пуговицу за другой на своей рубашке.
Она следит за моими движениями, натягивая простыни, чтобы прикрыться, как загнанный в угол зверь, ищущий выход, надеясь, что хищник совершит ошибку.
Я не совершаю ошибок.
— Не прячься от меня. Я заплатил за это хорошие деньги. Убери простыню.
Девушка роняет её, как будто она обожгла её.
Моя рубашка сваливается кучей на кресло, и я расстёгиваю ремень. Щелчок пряжки кажется невероятно громким в тишине. Я позволяю своим штанам упасть и снимаю их. Выпуклость в моих трусах-боксерах невозможно не заметить, и её глаза расширяются, когда она видит. Если она поняла, к чему всё идёт, я не удивлюсь, если она передумает. Не то чтобы это имело значение. Не сегодня.
Я указываю на пол у себя между ног.
— Иди сюда. Достань его.
Она слезает с кровати и становится передо мной на колени, прежде чем взяться пальцами за резинку. Сделав глубокий глоток, она тянет.
Её удивленный вздох, когда мой член выскакивает наружу, приводит меня в восторг. Она стягивает мои трусы до конца, но не отводит с них глаз.
— Возьми его в руку. Поцелуй его, — мои приказы кратки и тихи, но они не терпят возражений. За неё заплачено, и она наша.
Моя.
Она повинуется, её тонкие пальцы, горячие, как огонь, обхватывают меня. Нежно целуя кончик, она гладит меня так, словно понятия не имеет, что делает. Я знаю, что она была девственницей, но ей ведь надо было хотя бы поработать руками, верно? По тому, как она себя ведёт, вы бы так не подумали.
Мой пиджак находится в пределах досягаемости, поэтому я тянусь за ним и роюсь в карманах, пока не нахожу маленький тюбик. Я могу быть жестоким, но я не собираюсь трахаться по сухому. Для собственного удобства, если не для чего другого. Я протягиваю это ей.
— Держи. Чем более мокрым ты меня сделаешь, тем меньше будет больно.
Если и были какие-то сомнения относительно того, что мы собирались сделать, то теперь они исчезли. Она берёт тюбик трясущимися руками и открывает крышку. Сначала она слегка брызгает на пальцы, затем трёт их друг о друга, чтобы прочувствовать это, прежде чем выдавить на ладонь побольше.
Когда она прижимает прохладную смазку к головке моего члена и опускается вниз по всей длине, чтобы распределить её, я, блядь, чуть не теряю самообладание. Это так чертовски приятно, и её озабоченный сосредоточенный взгляд слишком заметен.
Я должен остановить её.
— Хорошо. Более чем достаточно. Забирайся на кровать, колени на край, лицом вниз.
Она кивает и делает глубокий вдох, собираясь с духом. Когда она отворачивается от меня, я замечаю татуировку на её лодыжке. Она маленькая и изящная, изображение богато украшенной птичьей клетки с несколькими птицами внутри.
И снова, словно муха, жужжащая рядом с моим ухом, проблеск похороненного воспоминания прерывает мои мысли, но я отмахиваюсь от него, желая раствориться в этом моменте. Маленький Воробышек открывает мне потрясающий вид на её чётко очерченные лопатки, на ее стройную талию и на самую сексуальную задницу, которую я имел удовольствие видеть собственными глазами.
Задницу, которую я собираюсь осквернить.
Может быть, это из-за обстоятельств. Может быть, просто её фигура в точности в моём вкусе, но я ничего не ждал с таким нетерпением, как этого.
— Хорошая девочка, — шиплю я, когда она встаёт в позу. — Отодвинь свою задницу назад и раздвинь ноги шире.
И вот, дамы и господа, прекрасный пример позы, предназначенной для того, чтобы доставить удовольствие. Я делаю себе пару поглаживаний, просто чтобы убедиться, что я весь как следует скользкий, затем встаю позади неё.
Я выдавливаю ещё одну порцию смазки, направляя её прямо над её анусом. У неё перехватывает дыхание от внезапной первой капли. Большим пальцем я направляю скользкую жидкость вниз, распределяя её по краю, прежде чем надавить внутрь. Она ахает и сжимается вокруг него. Так чертовски туго. Через несколько мгновений у неё будет что-то гораздо большее, что она сможет обхватить.
Я втираю смазку в её кожу, пока мой большой палец легко не заскользит внутрь и наружу. Ей лучше быть готовой. А если это не так, что ж, она сама решила продать себя нам.