Может, это и к лучшему, что она подождёт до завтрашнего вечера. Позволит её воображению немного поработать. А потом покажу ей, что её воображение — ничто по сравнению с реальностью того, что я собираюсь с ней сделать.
Массивная дубовая входная дверь с выбитой на ней фамильной печатью скрипит, когда я её открываю. Это такая же удачная метафора, как и любая другая, описывающая здешнюю жизнь. Снаружи она чертовски роскошна, но не нужно много усилий, чтобы показать, как мало к ней прилагается заботы.
— Он дома? — спрашивает Нейт. Он бросает взгляд в сторону западного крыла, где находится кабинет отца. Из-под двери в конце коридора пробивается свет.
— Какая, на хрен, разница? — Лайл пожимает плечами. — Старый мудак может гнить. У меня есть другие дела.
Дик-Мудак. Хонор, как ни странно, сама придумала это прозвище. Она была милой, как пирожок, но и умом тоже отличалась. Ричард Эстон для всего мира, Дик-Мудак для своих детей, настоящих или нет. Она не смогла бы подобрать для него более подходящего имени.
Если только это не был Насильник. Нарцисс. Жестокий, неуверенный в себе кусок дерьма. Существует так много возможностей.
Рычащий, прокуренный голос кричит:
— Сейчас середина грёбаной ночи. Где, чёрт возьми, вы были, парни? — его голос отчётливо слышен даже через дверь. Удивительно, как хорошо слышны звуки в старых величественных особняках. Я всегда знал, когда Лайл или Нейт приглашали к себе девушку, если это создавало общую картину.
Думаю, он дома.
— Ребята, делайте что хотите. Я разберусь с ним.
Нейт озабоченно морщит лоб.
— Кил, тебе не обязательно делать это в одиночку.
— Я знаю. А теперь отвали.
Они, вероятно, по привычке, поднимаются по лестнице в спальни. Это то, к чему они привыкли. Я никогда не мог отвести от них внимания, но я старался изо всех сил. В конце концов, я самый старший.
К чёрту мой комплекс героя, но если я не возьму всё под свой контроль, то кто же возьмёт?
Я расправляю плечи, расслабляя их. Папа в последнее время не решается прибегать к физической силе, но от старых привычек трудно избавиться. Он всегда был твёрдым сторонником принципа «пожалей розги, испортишь ребёнка», но я не думаю, что он когда-либо планировал, что будет делать, когда его дети вырастут и станут больше него.
Я не утруждаю себя стуком.
— Сейчас три часа грёбаной ночи, а вы тут торчите, как подростки. Собрание акционеров завтра ровно в девять, и я ожидаю, что вы все там будете. Вам не удастся поставить меня в неловкое положение, — он стоит спиной ко мне. Он широкий и мускулистый. Нет никаких сомнений, откуда у меня это. Даже в его возрасте он не слабак.
Что, чёрт возьми, не так с этой семьей, если первое, что я делаю, входя в кабинет отца, — готовлюсь к драке? Я уверен, что это многое объясняет.
Он находит в шкафу то, что искал, и поворачивается ко мне лицом. С гримасой и мрачным взглядом он перебирает бумаги на столе, чтобы выровнять их, затем откладывает на потом. Он опускается в своё массивное кожаное кресло, почти такое же старое, как и он сам.
— И если ты решил потрахаться с кем попало, тебе лучше быть осторожным. Последнее, что нужно этой семье, — это ублюдок, который всё усложняет.
Я смотрю на него в ответ, отгоняя воспоминания о том, как смотрел на него снизу-вверх, когда был мальчишкой. Когда его лицо искажалось от ярости, когда он расстегивал ремень. Я ненавижу, что он всё ещё заставляет меня испытывать подобные чувства. Но в наши дни мы в основном ссоримся словами.
— Ты единственный ублюдок, который когда-либо понадобится этой семье.
Он недовольно хмыкает. Интересно, что бы он сказал, если бы я рассказал ему о Хонор, но я не буду. Я разговариваю со старым сукиным сыном только тогда, когда это необходимо, и ему доставит удовольствие услышать, что у неё такие неприятности, что она вынуждена продавать себя. Он довольно часто называл её маму шлюхой.
Но мне это тоже нравится, так разве это делает меня чем-то лучше него?
Блядь.
— Что ж, теперь ты здесь, и мы оба не спим, так что иди посмотри на это, чтобы завтра мы оба были готовы. Если ты достаточно бодр, чтобы трахаться, значит, ты достаточно бодр, чтобы притвориться, что берёшь на себя ответственность, — он поворачивает свой ноутбук, чтобы мы могли просмотреть цифры. От необходимости сотрудничать с ним у меня во рту появляется привкус тошноты, но бизнес есть бизнес. И хотя Дик-Мудак, в наших общих интересах, чтобы семейный бизнес шёл хорошо, поэтому в тот день, когда он, наконец, выйдет из игры, мы с братьями сможем возглавить процветающую компанию.