Бокал в руках собеседницы треснул; она смерила его удивленным взглядом. Я же, не моргая, оглядывала присутствующих. Никаких сомнений — я опять сказала ужасную вещь громче, чем следовало. К моему счастью леди Версалес оставила свои потуги досадить мне и скрылась в толпе. Я всей душой желала последовать ее примеру, но загодя увидела шествующего ко мне мужа, и осталась на месте. По его выражению лица невозможно было угадать, идет он меня порицать или поощрять, поэтому решила сыграть на предупреждение.
— Она меня оскорбила, — выпалила я, как только супруг подошел вплотную.
— Чем? Сказала правду? — прищурился муж.
— В общих чертах — да, — неохотно признала я. — Но облекла ее в чудовищную форму. Я дала себе обещание тебя не позорить. Но я так же не могу позволить неизвестно каким пигалицам поносить мое имя!
Сквозь суровой выражение лица супруга на одно призрачное мгновение скользнула улыбка, моментально исчезнув.
— Меня устраивает то, что ты говоришь, — тихо отвечал он. — И когда-нибудь ты убедишься в том, что сегодня сказала чистую правду. Но не кажется ли тебе, что этот зал — неподходящее место для подобных разговоров?
— Ты невыносим! — Ввиду обстановки я понижала голос, но подавить возмущение оказалось более сложным. — Я ведь и тебя тоже защищала — слышал бы ты, какую чепуху она несла! А тебе, похоже, все равно.
— Это мне все равно? — Опешил Димитрий. — Очнись, Джейн! Я единственный человек в этом зале, кому до тебя есть дело.
Вопреки всему, я приняла это заявление без сопутствующей боли. Он озвучил беспрекословную истину, а на правду, как известно, обижаться не стоит. Сам же Димитрий, кажется, понял, до чего грубое утверждение озвучил.
— Дьявол… прости меня, Дженни, — он решительно приблизился, а я даже глазом не моргнула. — Не думал, что это так коряво прозвучит. Я могу дать руку на отсечение — никто из них не тревожиться за тебя больше, чем я.
Я опустила глаза. Мыски начищенных до блеска сапог мужа находились впритык к носкам моих туфелек.
— Я знаю.
— И никто больше… я… ты, наверное, сама знаешь.
Вот так дела! По случаю таких словес я даже осмелилась поднять лицо навстречу чуть смущенному супругу.
— Знаю, — чуть слышно прошептала я. — Но у меня есть вопрос.
Димитрий чуть нахмурился.
— Я слушаю.
— Ты полюбил меня до или после свадьбы?
— До.
— Обманываешь! — Напряженно отвечала я. — Если мы два-три раза свиделись на балах — и то хорошо! Мы ведь даже не танцевали вместе.
— Я не обманываю тебя. Это ты ошибаешься, Джейн.
— Я не могу ошибаться!
— Как насчет разговора по душам? — Граф прожег меня пристальным взглядом. — После приема. Я все тебе объясню.
— Хорошо, — угрюмо согласилась я. — А сейчас найди мне Джослин. Хватит с меня празднеств.
— Я прикажу страже поискать ее.
— Буду тебе премного благодарна.
Не спрашивая ничьего разрешения, я углубилась в ближайший выход из зала. Последующие коридоры были мне незнакомы, но я не теряла надежды отыскать знакомый поворот. Через некоторое время мне пришлось признать, что я заблудилась. Прелесть! Безлюдные и не менее безликие коридорчики, полнейшее отсутствие признаков пребывания Джослин поблизости и тренькающее вдалеке фортепиано начисто лишили меня всяческих… обождите. Фортепиано?
Я бросилась к источнику звука настолько быстро, насколько позволяло платье. Как давно я не слыхала этих чарующих мелодий! Просто душа отдыхает. Желание столкнуть неведомого музыканта с банкетки моего законного фортепиано росло с ужасающей скоростью.
На конец моих блужданий я выбежала в довольно просторное помещение, которое служило, судя по всему, музыкальным кабинетом. Первым делом внимание мое было обращение на родимый инструмент, который так звал меня в свои объятия. Я победила мгновенное желание расплакаться от счастья, ибо увидала, собственно, таинственного музыканта.
Мужчина средних лет, белоснежный фрак, длинные пальцы — идеальный пианист! Не сказать, чтобы сильно привлекателен, но и не отталкивающей внешности.
Я попыталась выровнять дыхание и обратилась к нему с приветствием.
— Добрый вечер, — подошла ближе. Мужчина внимательно в меня вгляделся.
— Вы, должно быть, графиня Альвийская? — широко улыбнулся он. — Да продляться Ваши лета, госпожа. Я один из приглашенных гостей, Дарнелл Фабиан. Не особо люблю шумные торжества, вот и укрылся здесь.
— Понимаю, — я радостно приблизилась к облюбованному инструменту, и… будь проклято мое острое внимание, цепляющее все мелочи в этой комнате. Ободранная занавесь, валяющиеся на полу статуэтки. Рукав Дарнелла запачкан чем-то бурым.