— За что, Джейн, — прорычал он, — ты так меня ненавидишь?
— Я… Что?
— Что я тебе сделал? — он подошел ближе. — Чем я заслужил такое отношение?
— Подожди…
— Сначала ты привселюдно выясняешь отношения на приеме с леди Версалес — я все понимаю, оскорбленное самолюбие и все такое, но сейчас… ты превзошла себя!
— Эта девушка просто втоптала меня в грязь!
— Как бы там ни было, Джейн, — бранил меня супруг, — все, что она сделала, это произнесла несколько слов! Ты же выставила ее, словно не заслуживающую внимания плебейку!
На этом этапе мое самообладание дало сбой — на глазах выступили слезы.
— А она ведь, на самом деле, заслуживает внимания, правда? — обиженно отвечала я. — Первая жена, как-никак.
Тут Димитрий схватил мои руки, но я выдернула их назад. Муж вздохнул, и все продолжилось.
— Ты знаешь, что это неправда. Элизабет просто подруга детства. Моя первая супруга — ты.
— Но все говорят, что она, — я уже не сдерживала рыданий. — Даже леди Версалес говорила! Элизабет Дюфон — отличная партия для графа Альвийского, правда ведь? Уж к ее-то родословной не придраться, и она точно была бы полезней для тебя как женщина, на что она при мне сегодня многократно надавила.
Димитрий даже растерялся от подобного заявления. Он молчал, пока я вытирала слезы рукавом, а когда снова взглянула на него, меня осенило. Он признает ее правоту! И, что еще хуже, ее признаю я. Ведь Элизабет Дюфон ни за что не причинила бы Димитрию тех неудобств, причиной которых стала я, когда он, в общем-то, пожалел меня. Я едва не расплакалась вторично, только уже от осознания своей бесполезности и глупости, когда супруг вновь заговорил.
— Как думаешь, — теперь его голос звучал спокойнее. — Почему я не женился на ней?
— Мне-то откуда знать? — я опять вытерла глаза рукавом.
— Нет, ты подумай, — не унимался супруг. — Ты меня не помнила. Если бы я хотел, я мог бы спокойно предпочесть Элизабет, или леди Версалес, или любую другую женщину графства, и тебе не было бы до этого никакого дела. Но я женился на тебе, не помнящей меня, не любящей меня — не сомневайся, я знал, на что иду. У меня ведь был выбор! Если бы мне больше нужны были подобные услуги — выбрал бы я тебя?
— Зачем тогда она здесь была? — не сдавалась я.
Супруг пожал плечами.
— Я не знаю. От меня приглашения она не получала. Но, в любом случае, Элизабет — мой друг, и ты не имела права выгонять ее.
— Видела я, какой она тебе друг, — угрюмо отвечала я. — Она говорила так, словно уже была на моем месте. Если бы я ее не выгнала, ты мог бы поприветствовать ее сегодня ночью у себя в постели.
— Я знаю, — с каменным выражение лица отвечал муж. — Только Джейн, разве я тебе хоть однажды давал даже малейший повод усомниться во мне?
Нет, призналась я себе. Никогда я не сомневалась в его верности. Димитрий, видно, пришел к тому же выводу, после чего сердито развернулся и вышел прочь, а дверь захлопнул с такой дикой яростью, что со стола даже статуэтка упала.
Только присев на кровать я заметила, что дрожу. Эта ссора оказалась ужасней, чем я ее представляла, а сама себе я казалась дурой еще большей, чем обо мне говорят. Он ведь прав, во всем прав, а я своими глупыми домыслами лишний раз отталкиваю его от себя. Я закрыла и снова открыла глаза. Самого важного ведь я ему так и не сообщила. Теперь же мне, во-первых, надо извиниться; во-вторых, рассказать о Джослин; а в-третьих, попроситься к бабушке Ребекке.
Я смерила дверь унылым взглядом. Надо успокоиться и все же пойти к нему. Надеюсь, за это время он тоже остынет.
Глава 8. Предательство?
У меня не было ни единой здравой мысли, чем умаслить разошедшегося супруга. Правда, если быть честнее самой с собой, одно предположение все же было, но оно мне не нравилось. К такому решительному шагу я не готова.
Если бы только Джослин могла дать мне свой добрый совет в такое непростое время! Но её рядом нет, и я обязана выпутаться из этих сложностей своими силами, ведь в произошедшем я и виновата. Димитрий подарил мне новую жизнь, свободную от треволнений, а я об этом так редко вспоминаю. Как я могла только усомниться в нём…
Будь я мудрее, смогла бы пропустить слова этой Элизабет мимо ушей и выйти из этой неразумной словесной дуэли с гордостью. Да вот только гордость и оказалась уязвлена, что повлекло за собой такие последствия.