Обнявшись с каждым из остающихся, Орлов сняв фуражку, посмотрел на гордо трепещущийся флаг империи, потемневший от порохового дыма, пробитый в нескольких местах пулями, успевшим изрядно выцвести под северным солнцем и, перекрестившись, проговорил:
– От вас, старшина, ныне стоящих здесь караулом, зависит как успешно и долго, будет реять наше знамя.
– Не сумлевайтесь, ваше благородие, – с грустью проговорил Иван. – Раньше не посрамили святыню и далее для этого все силы приложим. Ежели придется драться, то драться будем до самой крайности! Лишь перешагнув через наши тела бездыханные, злодеи смогут до него добраться.
– Храни вас Бог, – кивнув, вымолвил поручик и, повернувшись, быстро зашагал к выходу из форта.
Орлов уходил со своим не большим отрядом, со смешенным чувством тревоги и надежды одновременно. С надеждой на то, что объединив силы с американцами, удастся захватить английскую шхуну, что позволит быстро добраться до столицы и отправить помощь как форт, так и полковнику Калязину, идущему по берегам Славянки. Тревога же не покидала за судьбу людей оставшихся в форте. У которых были весьма ограниченные запасы продуктов, они имели в своем арсенале, значительное количество винтовок и револьверов с патронами разного калибра, имелась даже пушка с запасами пороха, но у них было мало шрапнели, а самое главное – их было слишком мало. Отряд Орлова тоже был не многочисленным, и он это прекрасно понимал, но теперь все были прекрасно вооружены и несли с собой солидный запас патрон. Люди получили хоть и не продолжительный, но все-таки отдых и не под открытым небом, а в жарко натопленном бараке. К тому же после парной, всем была выдана чистая одежда, каждый получил чулки из оленей шкуры, которые надежно защищали от холода. Кроме того, каждый получил по заячьему полушубку, хотя и не новому, но хорошо держащему тепло, а главное все полушубки были белого цвета, что позволяло слиться с выпавшим снегом, не демаскируя себя.
– О чем задумался, Константин Петрович? – спросил Неплюев, шагая рядом. – За людей в форте переживаешь?
– Слишком мало их там осталось, – со вздохом отозвался тот. – Да и Петруха смотрю, кровью кашляет, хотя и скрывает это.
– Ничего, у них вон какой фокус бомбой на вооружении имеется! Да и пушка, вон как врага на куски рвет.
– Мы всем табором, свою победу еле вырвали, а их трое всего, оборону держать теперь будут. И это заметь, мы не знаем, насколько сильно аборигены столь значительными потерями огорчаться!
– Ничего, ваше благородие, сдюжат, – отозвался Степанов. Они такую победу с нами одержали, а это дорогого стоит! Да и остаться они здесь хотят, с тем, что бы дело угольное поставить. Деньжата на первое время есть, глядишь со временем и семьями обзаведутся. Дай им Бог перенести все утомления, да подмоги дождаться!
– На него только вся надежда, – прошептал поручик.
– Обойдется все, ваше благородие, – проговорил Степанов улыбаясь. – У нас дома такие деньжищи, что вы им отвалили, они за всю жизнь бы не заработали, а тут в Русской Америке, буте любезны! Дай то Бог полчанам, стать капиталистными людьми!
– Ничего, Степанов, у вас в южных губерниях, тоже жизнь понемногу перестраивается, как впрочем, и по всей России-матушке, – успокоил поручик. – Цены за границей на зерно, я читал, повысились значительно, а это на руку нашему производителю.
– Не уж то и впрямь веришь, Константин Петрович, что заживет безбедно наш человек работный? – усмехнувшись, проговорил инженер. – Аренда же земли неподъемная! Она же привязывает крестьян к помещику! Народ работный хоть и получил наделы по реформе, но они ведь не великие! Цена на хлеб в рост идет – это правда, только не забывай и плата за землю у помещика растет значительно. А сколько на крестьянах, еще всяческих сборов навешено?
– Про выкупные платежи толкуешь? – буркнул Орлов, осматриваясь по сторонам. – Ничего налоги государевы, как и земские сокращаться будут – это точно!