Тут противник открыл ответный огонь. Застрочил пулемёт, где-то вдали послышался металлический звон пуль о будку. Я задёргался и снова срезал очередь, но исправился на следующей. Меня нервировало, что я не вижу, откуда стреляет противник. Но, наконец, увидел корзину, прицепленную к верёвкам, которыми корпус крепился к аэростату. Сглотнув слюну, я перевёл мушку на неё. Наша позиция была куда выгоднее: я мог вести постоянный огонь по противнику, в то время как вражескому пулемётчику, расположенному куда ниже и задвинутому куда дальше назад из — за конструкции дирижабля, ещё и нельзя было слишком сильно задирать прицел — мешала задняя часть своего же аэростата.
Я спокойно могу убить вражеского пулемётчика и полностью обезопасить наш экипаж. Но приказ Капитана нельзя истолковать по-другому — нанести как можно больший материальный ущерб, не причиняя при этом вреда людям. И что мне делать? Спросить у Кэпа? И времени думать нет, совсем нет…
Что будет, если я убью пулемётчика? Наверное, убийственная вражда между нашими «группировками»… А что будет, если пуля, выпущенная противником, попадёт в меня или кого-то из нашей команды?
Впервые от моего решения зависела чья-то жизнь, много жизней. Правильный или неправильный поступок определят не только то, сколько человек погибнет здесь и сейчас, но и моё будущее, будущее людей, которых я считаю своей командой.
«В бою в первую очередь исполняй приказы, насколько глупыми они бы тебе не казались», — говорил мне Авер, когда я тренировался еще с пневматической винтовкой. — «Ты слишком зелёный, чтобы думать в бою самому. Сначала научись исполнять приказы, а потом, если у тебя будет к этому предрасположенность, будешь учиться думать».
Я ещё раз сглотнул, тихо выругался и снова перевёл огонь на уже порядком изодранный и ощутимо деформированный аэростат. Всё-таки слова (даже не слова, приказ) «постарайся никого не убить» нельзя истолковать двояко.
— Алексей! — резко произнесла по общей связи Капитан после седьмой очереди. — Теперь стреляй так же, только в правую часть. Крог! Приспустись!
— Есть!
— Есть!
Приказ спуститься был дан вовремя — дирижабль Шакра резко терял высоту и скорость. Наш цеппелин уже зависал носом над противником, поэтому я начал вести огонь по центру и носу монгольфьера, на этот раз не испоганив ни одной очереди. Вражеский пулемётчик уже не мог вести ответный огонь, и мне начало казаться, будто я нахожусь в тире с огромной мишенью. Эллипс аэростата начал деформироваться ещё быстрей, мне даже показалось, будто я слышу свист воздуха, вырывающегося из больших рваных дыр в материи.
— Прекратить огонь!
— Есть! — облегчённо ответил я.
Что будет сейчас? Дирижабли стыкуются, и в драку вступят убийцы — Корос, Дерек и Орайя? Я свою роль исполнил — мы получили явное преимущество. Фактически, обрёк людей на гибель, не замарав рук в крови… но от этого не легче.
И тут раздался громкий голос Капитана. Она говорила по громкоговорителям, прикреплённым к носу нашего цеппелина, а не по внутренней связи.
— Шакр! Козёл! Слышишь меня?!
Через несколько секунд в ответ раздалась брань, исковерканная хрипами рупоров:
— Ивалла! Я тебя убью! Видит бог, убью, и рука моя не дрогнет!
— Это за то, что поимел меня с тем грузом чая! — рявкнула шеф в ответ. — И за то, что после этого поимел меня в постели! Ты хилый сморчок, и хер у тебя маленький! Все слышали?! У Шарка самый маленький хер из всех мужиков, с кем я спала! Самый маленький хер из всех воздушных пиратов!
Внутренняя связь буквально разрывалась от многоголосого хохота.
— Ивалла! Ты сраная корова! Я тебя…
Что собирался сделать Шарк, я не услышал — его рупор не шёл ни в какое сравнение с нашим громкоговорителем.
— Козёл! — заглушила Шакра Капитан. — Драный козёл! Мудак! Можешь отсосать сам у себя!
— Коза! Подстилка! — и дальше, в том же духе, так же истерично, но менее цензурно.
— Покеда! Попутного ветра! — бросила шеф на прощание и заговорила уже по внутренней связи: — Крог, уходим! Ребята, всё прошло просто отлично. Алексей, ты был на высоте. Считай это своим экзаменом на профпригодность. Ты его прошёл.
— Спасибо, — пробормотал я. Если честно, то я чувствовал себя так, будто меня обманули. Но и на душе стало куда легче.
Глава девятая
Все, кроме Авера, дежурившего на мостике, столпились у каюты Капитана. Близнецы с хохотом вспоминали сегодняшний бой, Крог поддакивал, ухмыляясь в бороду, Эмена больше помалкивала, но иногда буквально взрывалась от смеха. И все тыкали меня, трепали по голове, поздравляя с боевым крещением и хваля за хорошую точность. Все, кроме Орайи, стоящей поодаль с видом, будто ей нет ни до чего дела. Стройная, холодная и прекрасная. Прямо ожившая греческая статуя.