-Ну, Вы сравнили! Это же совсем из другой "оперы"! Надеюсь, Вы не станете спорить с Гегелем?
-Смотря, в чём.
-Я имею в виду Закон перехода количества в качество. Что-то должно быть таким, чего человеку понять нельзя!
-Это так. Но я говорю о совершенно обычных вещах. Вы просто над ними никогда не размышляли. Сознание человека эволюционирует пропорционально уровню знаний, доступных обществу, к которому он принадлежит. То, что казалось невероятным вчера, сегодня становится обыденным. Это, во-первых. А во-вторых, чувства - это совсем не так сложно, как Вы там себе думаете. Они синтезируются на довольно низком уровне. Сейчас я приведу пару примеров, иллюстрирующих это...
Он задумался.
-Скажите, как Вы понимаете ненависть? - спросил я прежде, чем он открыл рот.
-Ненависть? Что это она Вас в столь юном возрасте волнует? Впрочем, вот моё мнение. Ненависть - отказ в признании значимости. Вы словно вычёркиваете кого-то из списков тех, с кем согласны считаться. Корень "висть" созвучен со словами "висеть" (быть), "видеть". Вы как бы не желаете видеть, как кто-то другой "висит" рядом с Вами, и готовы оборвать ту ниточку, на которой...
Я приподнял брови, давая понять тем самым, что такого странного определения этому понятию я ещё не слыхал.
Он осёкся.
-Гм... Что это я? Вам этого не понять. Настоящие чувства пока Вам не знакомы. Хотите, я скажу, в чём Ваша проблема? Вы медленно соображаете и теряетесь в споре, если он для Вас является неожиданностью. Поэтому приходится продумывать все заранее. Но то, к чему Вы подготовились, уже прошедший шаг. Лучшие мысли приходят Вам в голову тогда, когда уже поздно "махать кулаками". Так?
Я неопределённо мотнул головой.
-М - да! Будь мне лет на пятнадцать меньше, я бы смог понять Вас лучше, и провести курс возвышения на интеллектуальной почве. Однако время идёт, методы меняются... Да и Вы, пожалуй, зашли в своих размышлениях дальше, чем нужно. А вот чувств познать не смогли. Это - то Вас и беспокоит... Вот что: купите у меня эти вот два письма, - он нырнул за занавеску и, выйдя оттуда, положил передо мной два довольно толстых конверта, - это то, что Вам надо. Я приобрёл их недавно у одного человека, хотя не думал, что они могут так быстро мне пригодиться. Прочтёте - приходите. Если будет нужно.
Я уже устал от его словоохотливости и искал повод поскорее уйти. Недооценил "врага", и не мог ничего противопоставить его напору. Поэтому сразу согласился.
-Хорошо. Сколько с меня?
Я нервно сунул руку в карман, вынув ворох бумажных денег.
-Три пятьдесят. Можно побольше мелочи.
-Так дёшево? - я обалдел.
Он усмехнулся.
-У Вас слишком много денег?
-Нет...
-Тогда берите и не спорьте.
7.
Я уходил, растерянный и грустный. Словно он вынул из меня часть души, и, может быть, не собирался её возвращать. Так не "разделывал" меня ещё никто. Опасный человек. Не зря я о нём так много слышал, хотя и не придавал значения чужому мнению. Сегодня всё то, о чём не говорили, вдруг стало для меня реальностью. Продавец Чувств. Что дал он мне, человеку, не желающему смириться со своей ничтожностью?
В кармане тяжёлыми, плотно набитыми пачками, лежали два письма. Призрачная надежда на спасение.
По дороге домой я купил себе бутылку молока и свежий рожок. Утолив голод, я растянулся на диване, минут пять смотрел в потолок, и лишь после этого, осторожно, словно опасаясь подвоха, вынул и положил перед собой пакеты. Они были почти одинаковые, только на каждом стояли цифры: "один" и "два". Ну, что ж. Я взял первый, разорвал оболочку и извлёк на свет желтоватые, пропахшие сыростью листы плохой бумаги с машинописным текстом. Уже хорошо - не придётся разбирать чьи-то каракули. У многих людей просто невыносимый почерк.
Приступая к чтению с лёгким недоверием, я постепенно втянулся. Трудно сказать, что именно меня в этом удивило, или привлекло... Может быть, внутренний мир человека, от чьего лица велось повествование, в чём-то перекликался с моим? Уж и не знаю. В общем, первая часть называлась:
ПИСЬМО В ПРОШЛОЕ.
Владельцу гронзовой пустоши.
Ты очень любишь запах дождя, крупными каплями ударившего в придорожную пыль, шорохи летней ночи, свет луны, первый осенний туман, плеск воды в реке и цвет восходящего Солнца. Тебя тревожат рассказы у костра, стук шагов на безлюдных улицах, прикосновение рук и прохладный ветерок, дующий поутру в раскрытое окошко. И ты всегда поёшь песни. Иной раз весёлые, иной раз тихие и протяжные, но всегда добрые. Мне нравится слушать, как ты поёшь.
Пусть многим ты не похож на людей, но я знаю, что на свете не найдётся человека, который мог бы понять меня хоть на сотую долю твоего понимания. Жаль, что ты ушёл, оставив меня одного. Если бы не твой характер, всё могло бы быть иначе. Тебе хотелось казаться сильным, справедливым. Ты чем-то гордился в себе, прятался в жёсткую скорлупу логики, но я-то знал, что под ней скрывается чуткая, отзывчивая и добрая душа.
Я не верю, что ты умер. Ты жив, хоть и стал другим. Твой образ приходит изредка ночью, садится на край кровати и говорит со мной.
-Здравствуй, братишка. Я очень скучал по тебе. Как ты?
-Кладомир! Я ждал тебя. Здравствуй.
-Ты больше не сердишься на себя? Я ведь говорил, что в случившемся нет твоей вины. В жизни много непонятных вещей.
-Да, я стараюсь забыть. Но почему-то мне всё равно грустно. Я хочу, чтобы ты был с нами, как раньше.
-Не плачь, не плачь! Ты уже совсем взрослый, и должен научиться быть сильным.
-Как ты?
-Нет. Сильнее.
-Я не смогу.
-Сможешь. Я буду помогать тебе, насколько это возможно.
-Правда?
-Правда. А теперь спи. Мне пора...
Ты встаёшь. Полы чёрного бархатного плаща расходятся, и в воздухе возникают тихие звуки волшебных струн. И песня льется отовсюду. Песня о смелости и дружбе, ведущим к любым вершинам. Песня о любви и доброте, всё оправдывающих. Песня о мудрости и мастерстве, приходящих через труд и терпение. И я засыпаю, хотя мне совсем не хочется спать, и сны, а может, и не сны вовсе, воскрешают из памяти яркие картины воспоминаний...
******
Мне восемь лет...