Дмитрий, как пудовую гирю, приоткрыл глаза: какое-то неласковое голубое небо проглядывало сквозь крону раскидистого дерева. Тело, будто налитое свинцом, казалось напрочь припечанным к земле…
Превозмогая боль и чудовищную силу тяжести, упёршись руками в землю, чуть привстал. Первая мысль пронзила мозг “Алина! Где она?”. Справа от него что-то ярко сверкнуло - разбившийся в хлам “Трэк-М”, уже дымя горящей проводкой, был готов к взрыву! Тело Алины, пристегнутое к нему, без признаков жизни, подвернув ноги под аппарат, находилось на нём! Сам не понимая как, Дмитрий вскочил на ноги, быстро отстегнул девушку и, схватив её на руки, отбежал в сторону. На пятом шагу взрывная волна, подхватив их тела, швырнула с неистовой силой вперед. Даже в полёте, Дима, закрывая её своим телом, старался уберечь от беды. Снова очнувшись от очередной контузии, приподнял голову: Алина лежит прямо перед ним. Дышит! Она дышит! Жива!
- Алина! - его крик, отразившись от опушки леса, утонул в ней, как в бездне. Алина молчала. Подоспевшие медики уложили её тело на носилки, суетились с капельницами и аппаратом искусственного дыхания, мелькая перед его затуманенным взглядом, пытались уложить на носилки его. Он же, озверев от ужасной несправедливости, дал в ухо санитару и бросился к её носилкам: “Алина!” Даже четверо крепких с виду медиков не могли его скрутить. Только обмякнув от пропущенного укола с сильным успокоительным, он присел на землю и услышал голос врача: “У него сильный постравматический шок. Ещё бы - с неба упал! Если бы не деревья, то костей бы не собрали!”
Дима думал только о ней. Тихо прошептал:
- Доктор, а с ней что…? Она жива?
- Жива, пока жива…, а там, как бог решит...
Он потерял чувство времени. Больничный
коридор давно опустел. Есть только он и топчан недалеко от операционного блока, где идёт операция. Там Алина… Никто, даже его лечащий врач, не смог убедить его лежать в своей палате. А зачем? Эти вывыхи и ушибы не могут болеть по определению, так, только бинты обозначают эти места. “Только бы жила! Помоги ей бог!” Из распахнутой двери операционного блока, как уставшие слуги самого бога, вышли медики. По уставшим лицам ничего не понять. Дмитрий вскочил на ноги: “Как она, доктор?!”
Тот поднял глаза: “Жива…, в коме…”
- Надолго? Когда я смогу увидеть её?
Хирург развел руками: “Хоть через час, когда её повезут в реанимацию. Но она не контактная. Есть переломы, но не критичные, главное - мозг. Странно, почти не пострадал, а будто замер”.
- Как это? - удивился Дмитрий.
- Бывает, молодой человек. Бывает… Хоть и говорят, что душа находится в области груди, там, где сердце, но я, как нейрохирург, не согласен. Сейчас её душа где-то блуждает…. Дай бог, вернётся в своё тело… Надо ждать!
Дмитрий дождался, когда её повезут из операционного блока. Бледная, как белый больничный потолок, вся в бинтах, она была похожа на безжизненную куклу, или мумию, но только не на себя. Прикоснувшись пальцами к её щеке, ощутил холод. “А доктор не соврал? Она жива?” Медперсонал, осторожно отодвинув его в сторону, повез девушку в реанимацию. Дмитрий, ощущая полную пустоту во всём своём теле, побрёл в свою палату. “Надо ждать. Всё будет хорошо…”
Прошла томительная неделя. По отделению уже бродили слухи, что всё очень плохо. Она не сможет прийти в себя! Все с сочувствием смотрели ему вслед, а самые смелые, даже замечая его одержимый взгляд, говорили “ничего, время лечит, дай бог очнётся”. На восьмой день его пребывания в палате появился новый сосед. Этакий дедушка “божий одуванчик” - худющий, седой, с заострённой бородкой и глубоко запавшими глазами. Глядя на его преклонный возраст можно смело сказать “столько не живут”. Но “дедок” держался бодрячком - его лукавые глаза отвечали всем “не дождетесь!” Он совершенно непостижимым образом располагал к себе, умел выслушать и дать мудрый и дельный совет. Дмитрий не стал исключением - поделился с ним своей бедой. Тот, не перебивая, внимательно выслушал его и спросил: “Светящиеся шары? Это неспроста! Чую дыхание Дырхана!”