Андрей Павлович просиял и пожал мне руку.
— Спасибо. Двигайтесь ближе ко мне. Петрович, — обратился Соколов к водителю, — посигналь Яну, пусть садится.
Дверь открылась, и в салон впихнулся, прижав меня к Соколову, черноволосый красавец.
— Ян, — представился он мне, бессовестно улыбнувшись всеми зубами.
— Наслышана, — пробурчала я.
Глава 2
Мы поехали ко мне домой. И надо сказать, что добирались мы дольше, чем я пешком, когда шла на встречу. Дороги с односторонним движением — это хорошо. Особенно когда ты пешеход — не надо во все стороны головой крутить. А вот если ты вдруг оказался на колесах, то получаются длиннющие объезды.
Но я, собственно, не жалуюсь. За то время, пока мы добирались, я могла подумать, как мне вести себя с будущим подопечным. Мне ведь нельзя чем-либо обижать парня, раз его папаша является моим клиентом. Значит, надо будет каким-то образом подстраиваться.
Совсем пресмыкаться я, конечно, не собиралась, но напрягаться придется. Подростки — такой непростой народ. Особенно если они в компании. Вот наедине с ним разговариваешь — так он вроде нормальный человек. Но стоит только появиться хотя бы одному еще такому же — начинается… А мне, скорее всего, придется вместе с парнишкой ходить по тусовкам разным и, конечно, встречаться там с его друзьями и знакомыми.
Хоть меня и не радовала такая перспектива, делать было нечего. Раз согласилась, значит, согласилась. Ко всему прочему, будет в моей новой работе еще и некоторая польза. Давно мне не приходилось общаться с этой категорией населения, и, сказать по правде, я даже испытывала некоторый интерес. Чем сейчас дышит молодежь, что у нее нового? На самом деле, а не по фильмам и книгам. Книги хоть и пишутся «с жизни», но не всегда раскрывают все, как есть.
И потом, надо будет расположить парня к себе, чтобы он рассказал мне, в чем дело. Не может быть ничего плохого просто так. Этот Олег сам, наверное, виноват, раз за ним ходят и чего-то от него добиваются. Это и надо узнать. Впрочем, не очень редко случается и обратное: пристают только потому, что можно пристать. Если он такой безобидный, как сказал отец, то его будут бить только потому, что он не может дать сдачи. Тогда задача моя будет несколько иной, но гораздо проще, чем в первом случае.
Когда мы подкатили к моему дому, не говоря никому ни слова, я посмотрела, как мне показалось, очень красноречиво на Яна (кстати, прикольное имечко!) и дала ему понять, что мне требуется выйти из машины. Он очень быстро взглянул на своего босса, но, увидев его насмешливый взгляд, открыл дверцу и стал выбираться из автомобиля.
Я вышла из теплой машины и направилась к своему подъезду.
Как только я распахнула дверь квартиры, то сразу увидела тетю Милу.
— Вы приехали? — спросила она.
— А ты знала, что мы приедем вместе? — укоризненно посмотрела я на тетушку.
— Я не исключала этого, — загадочно произнесла она. — Ну что, понравился тебе клиент?
— Тетя, я же не жениха нашла, а всего лишь навсего — работу. Нравиться клиенты мне не должны.
— Это я понимаю. Но все равно я прожила с тобой не один год и прекрасно знаю, что если тебе человек не понравился, то ты никогда не возьмешься за его дело. Ведь так? — Тетя Мила опустила очки пониже на нос и посмотрела на меня поверх оправы.
— Ты, как всегда, совершенно права, — согласно кивнула я, проходя к себе в комнату, и крикнула я уже оттуда: — Я сейчас соберу кое-какие вещи и на несколько дней уеду.
Я залезла в шкаф, где почти в боевой готовности лежала моя драгоценная сумка. Я иногда в шутку называла ее полуфабрикатом. В ней было все, что могло мне понадобиться при охране клиента и вообще на всякий непредвиденный или опасный случай. Если у меня не было серьезной работы, но кое-какие дела все же имелись, то я могла какую-нибудь вещь временно забрать из сумки, но потом опять возвращала ее на место.
Моя «спутница» могла понадобиться в любое время, поэтому я следила, чтобы оружие всегда было в готовности, чистила его и смазывала. Я периодически протирала стеклышки оптического прицела, бинокля и даже прибора ночного видения. В коробочке у меня аккуратно были сложены «жучки» и маленькие записывающие устройства. Наушники, две рации, а также немного взрывчатки, электроспуск и остальное необходимое, чтобы в нужный момент можно было быстро сварганить небольшой взрывной механизм.
Был у меня и запас более серьезного оружия, не буду говорить какого. В принципе при желании и моих связях я могла бы достать в центре родного города Тарасова даже гранатомет или, если понадобится, ракетную установку, но мне, к счастью, пока не приходилось этого делать. Редко пользовалась я и фосфорной смесью, которая самовоспламеняется на открытом воздухе. Мне было очень жалко людей. Если эта смесь попадет на кожу, то… пожалуй, это даже хуже, чем быть просто пристреленным.
В общем, я взяла сумку, быстро просмотрев на всякий случай то, что находилось внутри. Потом сложила в рюкзак еще один свитер, джинсы, кое-какое белье, необходимые мелочи и вышла на кухню.
— Кофе на дорожку? — спросила тетя Мила.
— Он горячий? — Я не любила заставлять ждать моих клиентов.
— Почти.
Я не любила теплый кофе, но сейчас это было даже на руку. В два глотка я выпила чашечку кофе, чмокнула тетю в щечку, хлопнула дверью и быстро побежала по лестнице вниз, почему-то подумав, что внизу обязательно будет стоять Ян. От этого стало веселее. Очень забавный тип, хоть и не в моем вкусе.
— Вы довольно быстро собираетесь, — сказал Андрей Павлович, двигаясь на сиденье, чтобы мне хватило места.
— Ваш сын живет с вами? — задала я вопрос, когда машина, развернувшись, резко тронулась с места, отчего Ян навалился на меня своим отнюдь не тщедушным телом.
— Нет. Хоть ему только девятнадцать, но мы решили, что будет лучше для всех, если мы будем жить врозь. Но я часто навещаю его. И он заходит.
— Расскажите мне еще что-нибудь о нем, — попросила я. — Каким было у него детство, про маму, как учился… Все, что придет в голову. Детали, мелочи какие-нибудь вполне могут мне помочь установить с ним контакт.
— Конечно, — кивнул Соколов и грустно посмотрел в окно. — Его мать, жена моя, умерла, когда Олегу было десять лет. Мне было очень трудно с ним. Я тогда пытался сделать все, чтобы помочь ему, но вы понимаете, мне и самому помощь требовалась. Скорее всего, я думал только о себе в тот момент. У нас была очень дружная семья. А потом, когда Ирины не стало… — Андрей Павлович замолчал.
— Мне очень жаль…
— Так вот… Мне кажется, что с тех пор между нами как невидимая стена будто встала. Я даже не уверен, любит ли он меня хоть чуть-чуть.
— Не надо так грустно, — я положила руку на локоть моего клиента. — Конечно, сын любит вас. Любой ребенок любит своих родителей, если, разумеется, те не законченные сволочи. Но и тогда не факт. Просто вам трудно с ним, как любому взрослому с молодым человеком его возраста. Юноши обычно уверены, что знают уже о жизни все, и учить себя не позволяют.
— У вас есть дети? — удивленно спросил Соколов.
— Нет. При моей профессии это непозволительно. Вот когда будет невтерпеж, то заброшу своих клиентов, и… поминайте меня как звали.
— Я на самом деле о вас наслышан. Ваше имя известно в определенных кругах, — снова улыбнулся Cоколов и тут же пояснил: — Думаю, вас многие долго не забудут.
— Спасибо. Расскажите мне еще что-нибудь о сыне, — попросила я и пихнула локтем Яна, чтобы он подвинулся.
— Ну, что еще? — задумался Андрей Павлович. — Олег натура тонкая и ранимая, как это ни странно. Он грубит, иногда просто непозволительно, но я чувствую, что ему самому от этого нет никакого удовольствия. Учился всегда хорошо. Отличником не был, но и не отставал.