— А вообще мне тут понравилось, — решила темная эльфийка, с легким интересом наблюдая спор Олафа и какого-то тучного мужчины, способного при попадании в плен к гоблинам вывести из строя племя средних размеров. Обожравшиеся сладким мясом мелкие зеленухи и ходили-то, как правило, с трудом. Из-за чего, бывало, гибли в количествах просто неописуемых после начавшегося поначалу удачно для них похода. — Хорошее место, во всех отношениях. Старые враги меня тут не найдут. Новых здесь пока еще нет. Возможностей же, ведущих к власти и силе, тут больше, чем зубов в пасти у дракона. Если верить Олафу, то магов на его родине, либо нет вообще, либо их очень мало.
— Мисс, — вошедший в помещение молодой мужчина в смешной шляпе, похожей на перевернутый котелок, поприветствовал ее, подняв свой нелепый головной убор, и присоединился к спору. Но глаза у человека были холодными, словно у рыбы. За ними не чувствовалось эмоций. А взгляд на его ауру напомнил Инельде о ее покинутом доме. Там у многих заслуженных убийц такая же была.
— Цивилизация, — мысленно хмыкнула девушка. — Насколько развитой она бы не была, а тех кто строит такие города, дома и са-мо-ле-ты примитивными дикарями не назовет никто, но под масками вежливости и закона всегда будут жить хищники, стремящиеся урвать свой кусок. Да, мне тут определенно нравятся. Вот только мужчины в большинстве своем не только наглые, но и настоящей моей внешности не пугаются. Хотя и это тоже неплохо. Взять хоть того старикашку — практически первого человека с которым Олаф познакомил меня в этом мире…
— Доброго дня многоуважаемый Лю! — поклон, с которым Олаф произнес эти слова, нес в себе уважение и ни в коей мере не содержал в себе ту скрытую иронию с которой он здоровался с внезапно появившимися при первых же победах дворцовыми прихлебателями Аксимилиана. Да что там говорить, он даже с призраком этого старпёра Канлера так не разговаривал.
— О, молодой господин! Сегодня вы сделали старому Лю буквально королевский подарок, приведя в его лачугу такую красавицу! — засуетившийся старик несколькими жестами организовал буквально из ниоткуда уже знакомый Олафу по предыдущим встречам полированный столик на котором в вечной схватке сплелись украшенные яшмой и позолотой тела китайских драконов и духмяно пахнущий чайничек с дворцовым пуэром не менее чем пятилетней выдержки. — Присаживайтесь-присаживайтесь.
Поведение и жестикуляция того старого пенька ни в коем случае не совпадали с пронзительным, очень молодым для его возраста взглядом которым он одарил меня при встрече. От такой наглости и ехидного огонька промелькнувшего в его взоре я буквально взвилась, несмотря на опыт и силу воли оскалившись и хотя и тихо, но зашипев в его сторону. А уж встретив безмолвный отпор волевого взгляда, чуть ли не сорвалась. Почти как в глубоком детстве. И он хорош — очень хорош, я бы даже сказала уровня высших святош человеческого бога. Те тоже имеют такое же добренькое выражение лица и такие же властные жесты, отточенные десятилетиями подковерных сражений. Достойный противник — который до последнего вздоха будет рисовать узор битвы отточенной сталью или кровью интриг — императорской тушью, секрет которой подгорные коротышки блюдут как бы не сильнее чем способ плавки мифрила. Ведь только эта похожая цветом на капли артериальной крови жидкость практически полностью защищает написанный текст от исправлений и вставок, покрываясь после засыхания неповторимой паутиной мельчайших трещинок. Наверное именно из-за этого эффекта и возникло расхожее в людской среде выражение «паутина интриг» делающее честь и моей богине. Еще раз окинув щурящегося в лукавой улыбке старичка взглядом, я обратилась к Олафу:
— Представь меня.
Чем вогнала его в ступор. В принципе, еще перед началом путешествия мы договорились, что я по возможности не буду вмешиваться в дела этого мира, но знакомство со столь интересным человеком стоит того чтобы немного поправить правила.
— Инельда Ишер. Дочь старого друга отца, о которой он попросил позаботиться.
Столь немногословное представление, сопровождаемое моим строго выверенным поклоном, именно таким каким меня учили кланяться достойному противнику при встрече, не вызвало у собеседника никакого удивления. Он точно также со столь же выверенной грацией поклонился в ответ и принялся плести словесные кружева, ни на мгновение не отвлекаясь от битвы взглядов.
— Это честь когда такой цветок соблаговолил озарить нас своим светлым посещением, и этого будет достаточно, чтобы отогнать от нас все зловещее. Поистине все в этом приюте будут озарены счастьем.