— Чем это? — они распустили объятия, жара стала тому инициатором.
— Да хоть чем. Поищи себя. Попробуй порисовать, разобраться, как устроена и работает машина, отжиматься начни в день по пятьдесят раз.
— И чё?
— Ну как чего? Может ты будущий успешный дизайнер интерьеров или гонщик, или спортсмен.
— А если нет?
— А если нет, то и хуже себе не сделаешь. Ты не представляешь, как это охренительно, что-то действительно уметь. Удивлять людей, даже чем-то незначительным, это великолепное чувство. Представь, как на меня глазеют в общественном месте, когда я по телефону начинаю говорить на итальянском. От одних это презрение и недоверие, будто я издаю выдуманные звуки, а от других — зависть и восхищение. Нужно только найти что-то своё. — Она поднялась. — Ладно, Никитос. Пошли, доведу тебя, чтобы двери не потерял.
Арина завела мальчика в корпус, дождалась, пока он дойдёт до конца тёмного коридора в свою спальню. Немного подумала и решила всё же подняться к директрисе.
4
Представьте себе российскую императрицу возрастом чуть за сорок. Елизавету, Екатерину — не столь важно. Среднестатистическую. Пышная дама, с высоко поднятой шевелюрой, с напудренным бледным лицом и очерченными углем бровями. Объёмное платье с открытым декольте «сиськи навыкат» замените на его современную реинкарнацию — костюм из юбки и пиджака горчичного цвета, на солнце отдающий золотом. Представили? Получилась Татьяна Николаевна — директор детдома.
Арина постучала в её кабинет и зашла после одобрения. Женщина восседала за мрачной деревянной плитой, которую называла своим рабочим столом.
— Слушаю. — Грубым голосом, больше напоминающим мужской, буркнула женщина, без какого-либо дружелюбия на бледном лице.
— На третьем этаже замок сломали на окне мальчукового туалета.
— И чего?
— И старшеки на улицу сматываются. — Арина опустила взгляд на мягкий диванчик из коричневой кожи, которого не было в кабинете ещё пару дней назад.
— Кто?
— Не важно. Замок поставьте. — Девушка шагнула к двери, но остановилась, услышав следующую фразу.
— Обязательно надо было ко мне заявиться? — Татьяна Николаевна недовольно скрестила руки на пышной груди. — Ты по всему детдому спокойно лазишь, пойди и завхозу скажи.
— Может мне ещё и замок самой установить?
— Не мешало бы. Вот таких бы нам волонтеров, а не психологов-самоучек! Кого покрываешь, кто сбежал в окно?
— Пока никто не сбежал.
— Никита, больше некому!
— С чего взяли, что Никита? — нахмурилась девушка, стараясь изобразить безразличие.
— Так ты же за него взялась. — Женщина ядовито ухмыльнулась, её глаза превратились в две узкие щёлки под давлением пухлых щек. — Наслушается тебя и начнёт ещё больше беспределить.
— Куда ещё больше? Что я ему такого сказать могу, чтобы ещё больше?
— Да кто тебя знает, что ты им впариваешь! — Директриса поднялась со скрипучего компьютерного кресла, расправила горчичную юбку. — Не трать ты на него время и силы. Удели внимание ребятам, из которых ещё может что-то получиться.
— Для этого есть педагоги и няньки. — Терпение девушки было на исходе, она подошла к двери и взялась за круглую ручку.
— Ишь ты! А волонтёры, значит, у нас не для рутинной работенки? Смотри, испортишь парня ещё больше! И так до зоны дорожка прямая, а с тобой совсем распоясается!
— Вы хоть бы попытались пацана понять! По протоколу с ним контактируете. Ярлыков навешали и всё. Если ведёт себя хреново, значит можно о нём не париться! Значит, заслужил и со спокойной душой можно на него хер забить! Педагоги херовы!
— Ещё раз так со мной заговоришь, больше в интернат не пущу! Умная нашлась! — Николаевна от злости трясла пухлыми руками, будто грозилась наказать шкодливого ребёнка.
— Ещё раз скажешь ребёнку, что из него в жизни ничего не выйдет — будешь перед советом отчитываться, куда деньги на новые кровати дела, сука старая! — Арина покинула кабинет, легонько прикрыв за собой дверь. А идя по лестнице вниз, через кулак отдала свою злость стенке, крашенной в противный розовато-бежевый цвет.
Как вы понимаете, они не ладили. Советская педагогическая школа натыкалась на независимое мнение. Коррупция, должность на хорошем счету и власть ради власти сталкивались со свободой, знанием прав и правды. Николаевна в открытую мечтала не видеть девушку в своих казенных владениях, но Арина была не так проста.