Жузе Бухману.
Скорпион
Я сплю по обыкновению, по генетической предрасположенности, поскольку свет причиняет мне неудобство, целый день. Однако иногда меня что-нибудь будит — шум, солнечный луч, — и мне волей-неволей приходится преодолевать дневной дискомфорт, бегая по стенам, пока не найдется щель поглубже, какая-нибудь влажная и глубокая трещина, где я вновь могу предаться покою. Не знаю, отчего я проснулся сегодня утром. Думаю, мне снилось что-то тяжелое (не помню лиц, только ощущения). Вероятно, мне снился отец. В тот момент, когда я открыл глаза, я увидел скорпиона. Он сидел в нескольких сантиметрах от меня. Неподвижно. Закованный в броню ненависти, подобно средневековому рыцарю в латах. И тут он бросился на меня. Я отпрянул назад и вскарабкался по стене, в мгновение ока, на потолок. Я отчетливо расслышал, все еще слышу, глухой стук жала, ткнувшегося в деревянную обшивку.
Припоминаю фразу отца, сказанную однажды вечером, когда он отмечал — с напускной, хочется думать, радостью — смерть кого-то из врагов:
— Он был негодяем и не ведал о том. То есть был самым что ни на есть настоящим негодяем.
Вот что я ощутил в тот самый момент, когда открыл глаза и увидел скорпиона.
Министр
После эпизода со скорпионом мне больше не удалось заснуть. И таким образом я оказался свидетелем прихода Министра. Низенького толстого человечка, который не совсем уютно чувствовал себя в собственном теле. Можно было бы сказать, что его укоротили за несколько минут до этого, и он не успел привыкнуть к своему новому росту. На нем был темный костюм в белую полоску, который ему совершенно не шел, и он чувствовал себя не в своей тарелке. Он со вздохом облегчения плюхнулся в плетеное кресло, стряхнул пальцами крупные капли пота со лба и, прежде чем Феликс успел предложить ему что-нибудь выпить, крикнул Старой Эшперансе:
— Пива, уважаемая! Как можно холоднее!
Мой друг поднял бровь, но сдержался. Старая Эшперанса принесла пиво. Солнце там, снаружи, растопило асфальт.
— У вас нет кондиционера?!
Он сказал это с ужасом. Выпил пиво большими глотками, взахлеб, и попросил еще. Феликс предложил ему расположиться поудобнее, не хотелось бы ему снять пиджак? Министр согласился. Без пиджака он выглядел еще толще, еще ниже, как будто Господь по рассеянности уселся ему на голову.
— Ты что, имеешь что-то против кондиционера? — хмыкнул он. — Он оскорбляет твои принципы?
Неожиданное панибратское обращение вызвало еще большую досаду у моего друга. Он закашлял, словно залаял, и пошел за приготовленным портфелем. Медленно, театральным жестом открыл его на столике красного дерева: таков ритуал, при котором я не раз присутствовал. Он неизменно производит эффект. Министр от нетерпения затаил дыхание, пока мой друг декламировал ему родословную:
— Это ваш дед по отцу Александр Торреш душ Сантуш Коррейя де Са и Беневидеш, прямой потомок Салвадора Коррейи де Са и Беневидеша[34], знатного уроженца Рио-де-Жанейро, который в 1648 году освободил Луанду от голландского господства…
— Салвадор Коррейя?! Тот тип, что дал имя лицею?
— Тот самый.
— А я думал, что это какой-нибудь португашка. Какой-нибудь политик оттуда, из метрополии, или колонист, почему же тогда поменяли название лицея на Муту-йа-Кевала[35]?
— Предполагаю, потому, что хотели ангольского героя, в то время мы нуждались в героях, как в хлебе насущном. Если хотите, я еще могу подыскать вам другого деда. Достану документы в доказательство того, что вы ведете происхождение от самого Муту-йа-Кевала, от Нгола Килуанжи[36], да хоть от королевы Жинги[37]. Хотите?
— Нет-нет, меня устраивает бразилец. Этот тип был богат?
— Чрезвычайно богат. Он был двоюродным братом Эштасиу де Са[38], основателя Рио-де-Жанейро; того, беднягу, постигла печальная участь: отравленная стрела индейцев тамойо угодила ему прямо в лицо. И, наконец, что вам интересно будет узнать: в те годы, когда Салвадор Коррейя правил нашим городом, он познакомился с одной ангольской дамой, Эштефанией, дочерью одного из самых преуспевающих рабовладельцев того времени, Филипе Перейры Торреша душ Сантуша, влюбился в нее, и от этой любви… любви незаконной, оговорюсь с самого начала, поскольку губернатор был человеком женатым, от этой любви родилось трое мальчиков. Вот тут у меня генеалогическое дерево, взгляните, это произведение искусства.
Министр восхитился:
— Чудо!
34
Салвадор Коррейя де Са и Беневидеш (1602–1680) — португальский военачальник и политик; в 1637–1643 гг. был губернатором Рио-де-Жанейро, в 1647–1652 гг. — губернатором Анголы.
35
Мутуйа-Кевала — герой национально-освободительной борьбы ангольцев, руководитель восстания в Байлундо (1902).
36
Нгола Килуанжи (ум. в 1617) — правитель государства Ндонго (Ангола) в момент прибытия португальцев. В союзе с соседними государствами проводил политику сопротивления португальцам.
37
Жинга Мбанди Нгола (1582–1663) — правительница государства Ндонго, дочь Нгола Килуанжи. Проводила политику, направленную против господства португальцев.
38
Эштасиу де Са (1520–1567) — португальский военачальник и администратор. В 1564 г. командовал эскадрой, отвоевавшей у французов острова в бухте Рио-де-Жанейро. В ходе экспедиции основал город Сан-Себастьянду-Рио-де-Жанейро (впоследствии Рио-де-Жанейро).