Возмутился:
— Черт побери! Кому пришла идиотская мысль поменять название лицея?!
Человек, изгнавший голландских колонизаторов, воин-интернационалист из братской страны, предок африканцев, положивший начало одному из самых важных семейств нашей страны — моему. Ну уж, дудки, я это так не оставлю. Я желаю, чтобы лицей вновь носил имя Салвадора Коррейи, и буду бороться за это всеми силами. Прикажу изготовить статую моего деда с тем, чтобы установить ее у входа в здание. Достаточно большую статую, из бронзы, на постаменте из белого мрамора. Считаешь, будет хорошо — из мрамора? Салвадор Коррейя верхом на коне с презрением попирает голландских поселенцев. Главное — шпага. Куплю настоящую шпагу, он действовал шпагой или нет? Да, настоящую шпагу, больше меча Афонсу Энрикеша[39]. А ты сочинишь текст для мемориальной доски. Что-то в роде: «Салвадору Коррейе, освободителю Анголы, с благодарностью от Родины и хлебопекарен ‘Союз Маримба’», так или иначе, не имеет значения, но с уважением, черт побери, с уважением! Подумай над этим, а потом скажешь мне что-нибудь. Слушай, я тебе тут принес авейрские овуш-молеш[40], любишь овуш-молеш? Это лучшие авейрские овуш-молеш, на этот раз made in Какуаку, лучшие овуш-молеш во всей Африке и окрестностях, да и во всем мире, даже еще лучше, чем настоящие. Изготовлены моим главным кондитером, он из Ильяво, ты бывал в Ильяво? ну так должен побывать, вы приезжаете на пару дней в Лиссабон и воображаете, что знаете Португалию, но ты попробуй, попробуй, а потом скажешь мне, прав я или нет. Так, значит, я потомок Салвадора Коррейи, черт побери! и только сейчас об этом узнаю. Отлично. Жена будет счастлива.
Дитя сурового времени
Анжела Лусия появилась спустя несколько минут после того, как откланялся Министр. По-видимому, жара совсем на нее не действовала. Она вошла чистая и опрятная, косы излучали свет, на загорелой коже — свежий блеск граната. В общем, праздник:
— Не помешала?
Ни в вопросе, ни в улыбке не было ни тени смущения, впрочем, если бы и помешала, это вряд ли бы ее остановило. Скорее, это была провокация. Мой друг боязливо поцеловал ее в щеку. Один-единственный раз.
— Ты никогда не мешаешь…
Женщина обняла его.
— Ты такой милый!
Позже, уже ночью, Феликс признался:
— Как-нибудь потеряю голову и поцелую ее в губы.
Ему хотелось заключить ее в объятия и прижать к стене, как если бы она была одной из тех девиц, которых он время от времени приводит к себе домой. Это было бы непросто. Хрупкость Анжелы Лусии — могу поклясться — чистая хитрость. В этот раз она поменяла роли, в мгновение ока превратившись из голубки в удава:
— Твой дед, вон там, на портрете, — вылитый Фредерик Дуглас.
Феликс покорно взглянул на нее:
— А, ты его узнала? Ну что ты хочешь? Это, что называется, издержки профессии. Я создаю сюжеты по роду занятий. За день столько всего сочиняю и с таким увлечением, что иногда к вечеру запутываюсь в лабиринте своих собственных фантазий. Да, это Фредерик Дуглас, я купил этот портрет на уличной ярмарке в Нью-Йорке. Но тот, кто притащил сюда это кресло, в котором ты сейчас сидишь, на самом деле был одним из моих прадедов, или, вернее, дедом моего приемного отца. Не считая портрета, история, которую я тебе рассказал, подлинная. По крайней мере, насколько мне помнится. Я знаю, что иногда у меня бывают фальшивые воспоминания, — у всех бывают, не так ли? — психологи это исследовали, но, думаю, это — подлинное.
— Верю. Зато твой друг, господин Жузе Бухман, — чистая выдумка, ведь так? ты его выдумал…
Феликс бурно запротестовал. Да нет же, с какой стати! мол, скажи ему об этом кто-то другой, он мог бы и обидеться, даже очень обидеться, хотя, если подумать, такое предположение следовало бы воспринимать как комплимент, поскольку только сама реальность способна породить столь невероятную фигуру, как Жузе Бухман:
— Когда я слышу о чем-то действительно невероятном, сразу верю. Жузе Бухман невозможен, не так ли? Мы оба так считаем, значит, он настоящий.
Анжела Лусия ценит парадоксы. Она рассмеялась. Феликс воспользовался этим, чтобы сменить тему:
— Уж коли речь зашла о семейных историях, знаешь, ты ведь никогда не рассказывала мне своей? Мне практически ничего о тебе неизвестно…
Она пожала плечами. Можно было бы изложить ее биографию, сказала она, всего в пяти строчках. Родилась в Луанде. Выросла в Луанде. Однажды решила выехать из страны и путешествовать. Много ездила, постоянно фотографировала и, наконец, вернулась. Ей хотелось бы и дальше путешествовать и фотографировать. Это то, что она умеет делать. В ее жизни не было ничего интересного, разве что два-три интересных человека, встреченных ею на жизненном пути. Феликс не отставал. Она единственная дочь или, наоборот, выросла в окружении братьев и сестер? А родители, чем они занимались? Анжела выглядела недовольной. Она встала. Снова села. Она была единственным ребенком в течение четырех лет. Потом появились две сестры и брат. Отец был архитектором, мать — стюардессой. Отец не был алкоголиком, даже не брал в рот спиртного, и никогда не приставал к ней в сексуальном плане. Родители любили друг друга; по воскресеньям отец неизменно преподносил матери цветы, а она в ответ сочиняла ему стихи. Даже в самые трудные годы — она родилась в семьдесят седьмом, дитя сурового времени, — они ни в чем не испытывали недостатка. У нее было простое и счастливое детство. Иными словами, ее жизнь не тянет на роман, еще меньше — на современный роман. В наши дни невозможно написать роман, даже рассказ, в котором главную героиню не изнасиловал бы пьяница отец. Ее единственный талант в детстве, продолжала она, заключался в рисовании радуги. В детстве она только тем и занималась, что рисовала радугу. Однажды, когда ей исполнилось двенадцать лет, отец подарил ей фотоаппарат, простенькую мыльницу, и она перестала рисовать радугу. Начала ее фотографировать. Вздохнула:
40
Овуш-молеш (порт. ovos moles — мягкие яйца) — сладкая масса, приготавливаемая из сахара, воды, желтков и рисовой муки; традиционный десерт района Авейру (город в Португалии). Город Ильяву располагается в 5 км от Авейру.