Выбрать главу

Он направляется на кухню. Эдмунду следует за ним по пятам. Опускает жалюзи. Закрывает ставни. Только тогда немного успокаивается. Садится на табуретку, положив руки на стол, в то время как Феликс ставит на огонь воду.

— Супа, нет ли супа? Мне бы лучше супчику…

В дверях появляется Анжела Лусия. Она надела голубую мужскую рубашку, которая доходит ей почти до колен. Наверно, она достала ее из шкафа. На ногах — шлепанцы Феликса, они тоже ей слишком велики. В таком облачении она кажется хрупкой, почти девочкой. Эдмунду смутился:

— Извини, детка. Я не хотел беспокоить…

— Что происходит?

Феликс пожимает плечами:

— Да вот его, Эдмунду, собираются убить. Позволь, я тебя познакомлю. Это господин Эдмунду Барата душ Рейш, экс-агент госбезопасности. Я тебе о нем говорил.

— Кто это собирается его убить?!

— Его собираются убить, а он хочет супа. Подать сюда суп…

Дзинь, дзинь! Дзинь, дзинь! Дзинь, дзинь!

Эдмунду Барата душ Рейш утыкается лицом в колени. Феликс вздрагивает.

— Спокойно. Пойду взгляну, кто это. Не выходите отсюда, я сам во всем разберусь. Анжела, не выпускай его отсюда.

Он возвращается в гостиную. Переводит дыхание и открывает дверь. Знавал я, в предыдущей жизни, таких людей. Они пугаются шелеста листвы. Испытывают ужас перед тараканами, не говоря уже о полицейских, адвокатах, даже стоматологах. Однако, стоит только дракону выйти на поляну, открыть пасть и полыхнуть огнем, они встречают его стоя. Спокойные, хладнокровные, словно ангелы.

— Что вам угодно?

В гостиную врывается Жузе Бухман. В правой руке у него пистолет. Он дрожит. Еще больше дрожит его голос:

— Где эта сволочь?

— Прежде всего, отдайте мне пистолет. В мой дом не входят вооруженные люди…

Он произносит это твердо, не повышая голоса, в уверенности, что ему подчинятся. Однако тот не обращает на него внимания. Быстрыми шагами проходит по коридору, прямиком на кухню. Феликс следует за ним, протестуя. Я бегу. Не хочу пропустить сцену. Анжела Лусия стоит в дверях, расставив руки. Она в роли двери:

— Сюда нельзя! — Не выдерживает: — Проклятье! Из какой преисподней вы выскочили?

Я слышу голос Эдмунду Бараты душ Рейша: он истошно визжит, — и только потом его вижу. Он прижался к стене, стоит, опустив руки. На тощей груди сияет красная майка. Лезвие серпа, золото молота на мгновение вспыхивают. Потом темнеют.

— Именно, детка, вывалился из преисподней! Из прошлого! Откуда выходят преданные анафеме…

Жузе Бухман зажат между Анжелой — впереди — и Феликсом, который сзади держит его за руки. Его лицо вплотную придвинулось к ее лицу. Он вопит, как одержимый. Неожиданно он представляется мне великаном. Вены на шее вздулись и пульсируют, выделились на лбу:

— Вот именно, вывалился из прошлого! А кто я такой? Скажи-ка им, кто я такой!..

Он неожиданно, в приступе ярости, вырывается, опрокинув Анжелу. Бросается на Эдмунду, хватает его за шею левой рукой и заставляет опуститься на колени к его ногам. Приставляет к шее дуло пистолета:

— Скажи им, кто я такой!

— Привидение. Дьявол…

— Кто я такой?

— Контрреволюционер. Шпион. Агент империализма…

— Мое имя?

— Гувейя. Педру Гувейя. Ты должен был умереть в семьдесят седьмом.

Жузе Бухман награждает его пинками. Одним. Вторым. Третьим. Четвертым. Пятым. Он обут в черные тяжелые ботинки, которые производят глухой шум при ударе по телу. Эдмунду не кричит. Даже не пытается уклониться от ударов. Пинки приходятся ему по животу, по груди, в рот. Ботинки становятся красными.

— Падаль! Падаль!

Жузе Бухман, или Педру Гувейя, как вам угодно, кладет пистолет на стол. Хватает тряпку и вытирает ботинки. Продолжает кричать «Падаль! Падаль!», словно кровь другого жжет ему ноги. Затем садится на табурет, закрывает лицо ладонями и разражается протяжным, судорожным плачем, который сотрясает все его тело. Эдмунду Барата душ Рейш отползает в угол кухни. Садится, прислонившись к стене, вытянув ноги. Улыбается:

— Я тебя не забыл. И ее тоже не забыл — Марту, Марту Мартинью, изображавшую из себя интеллектуалку, поэтессу, художницу и бог знает кого еще. Она была беременна, уже на сносях, с огромным животом. Круглым. Прямо, как шар. Так и стоит у меня перед глазами.

Феликс, стоя рядом с дверью, ведущей в коридор, обняв Анжелу, наблюдает за происходящим, онемев от изумления. Педру Гувейя плачет. Не знаю, слышит ли он, что говорит Эдмунду Барата душ Рейш. А вот бывший агент госбезопасности словно развлекается. Его уверенный, ледяной голос вибрирует в ночной тишине: