Не знаю, возможно ли почувствовать желание облизнуть очки, но именно это я и почувствовала, когда идеальные пальцы собрали тесто с моего лица и, облизав, я услышала греховно бархатное:
— Спасибо…
Не знаю, возможно ли почувствовать желание облизнуть идеальные пальцы, которые пробегаются по шее, тогда как четырехлетняя девочка сидит на руках и держится одновременно за меня и за папу.
— Пожалуйста…
Не знаю, возможно ли почувствовать желание ощутить вкус губ на своих губах, когда по этим губам детской ладошкой размазано тесто.
Но именно это я и почувствовала, когда услышала:
— Детка, беги в ванную, я сейчас приду, — и я не была уверена, кому это было сказано, пока сиреневая пижамка с Маней в варенье не отправилась в ванную комнату, а я ловила губами:
— Спасибо…
Резко появившаяся спина Егора вывела меня из моих нереализованных желаний, пока я не услышала над ухом:
— Я абсолютно уверен, что тебе нужно в ванную комнату.
— Зачем?
— Срочно… Василина, — уже с обратной стороны двери ванной, вжатая в тело продавца, — Василина… — и губы съедают остатки теста с моего лица, — Василина, — и руки снимают футболку, — Василина… — и я приземляюсь на стиральную машину, которая кажется слишком холодной для моего уже до предела разгоряченного тела, — Василина… — и прижатая идеальными руками, обхватив ногами аппетитную задницу, я отчаянно пытаюсь получить трение тому месту, которое сейчас нуждается в этом, — Василина… Вася… ты сможешь быть очень тихой?
Я не сомневаюсь в этом, если меня спросить, действительно ли в солнечной системе шесть планет, я лишь кивну головой в знак подтверждения.
Когда же мои шорты летят в сторону, и я ощущаю горячую плоть напротив своей, я не могу сдержать всхлипа, и, видимо, он достаточно громкий, потому что идеальные пальцы закрывают мне рот, а серые глаза ловят мой взгляд и говорят… говорят… говорят… тише… тише… тише… под каждый толчок… тише…
Потом, сидя вдвоем с Настей, я слышу:
— У тебя красивые глаза, зачем ты прячешь свои глаза этим цветом волос? Василина, тебе нужно быть блондинкой, такой теплой блонди.
И через пару часов мучений я становлюсь теплой блонди, и мои глаза действительно видны, как никогда, и я этому рада отчего-то.
— Знаешь, иди домой сейчас, завтра Егор тебя увидит… и в твоей квартире шумоизоляция, надеюсь, лучше, — смеется Настя.
Поэтому, когда через неделю я бодрым шагом иду ставшие уже привычными пять остановок, я чувствую себя более чем прекрасно. Конечно, тот факт, что моё плечо оттягивает большая папка с документами немного утяжеляет мою летящую походку. Как и осознание того, что скоро день внесения очередного платежа за мою просторную квартиру с хорошей шумоизоляцией — ведь соседи не жаловались — немного смущало. При этом факт покупки двух пар обуви радовал, потому что… преступно не купить такие туфли, один носок которых стоил моей дополнительной работы, а ведь там был еще и каблук — изящное, ажурное чудо. Так что тот факт, что прямо сейчас у меня болит голова, живот, ноги, я хочу есть, и меня ждет ночная работа — не может пересилить радости от обладания двумя новыми парами обуви.
Ближе к дому мое несчастное настроение нагоняет меня, но я решительно настроена на оборону от него, потому что стоит только впустить малюсенький кусочек, как оно слопает тебя целиком. Меня же лопать нельзя, у меня туфли, и я теперь блондинка, в конце концов. Блондинки всегда счастливы. Поэтому я решительно прохожу мимо магазинчика, в котором, я знаю, сейчас находится Егор, и иду сразу домой. Ведь стоит только увидеть серые глаза, как тут же захочется теплых рук, стоит ощутить руки, как тут же захочется дыхания в шею и «Привет, Василина…», а мне нужно работать… и бороться с несчастным настроением.
Поэтому, получив смс:
«ты не зашла, что-то случилось?»,
Я отвечаю:
«плохо себя чувствую».
Получаю:
«что болит?».
Подумав, честно отправляю:
«все» и «иду спать».
Я работаю всю ночь, засыпаю под утро, переворачиваясь, натыкаюсь на продавца, который сопит мне в волосы, крепко обнимая меня… Уткнувшись в его грудь, засыпаю снова, не удержавшись, легко поцеловав. Наконец просыпаюсь.
Егор сидит рядом, смотря в свой ноутбук, закусывая губу и хмурясь. Так мы и лежим. Я смотрю на Егора. Егор на монитор.
— Как ты? — выводит из задумчивости бархатный вопрос.
— Хорошо, — хриплый голос.
— Подожди, — оправляясь в сторону стола, который выполняет функцию, как кухонного, так и рабочего и, принеся мне чашку с каким-то травяным отваром, шепчет: — выпей и ложись…
Я пью.
— Что это?
— Это… не знаю точно. Но у тебя должно перестать болеть все… и может даже улучшится настроение, — укладывая мою голову на свои колени, делая массаж головы.
— Ты не знаешь, что и даешь мне? — не то что бы я была против.
— Настя всегда пьет этот чай… когда…
— Когда что? — шепчу я, но больше меня интересует его руки, которые перебирают мои волосы, и пальцы, которые слегка массируют кожу головы и шеи…
— Василина, я умею считать в пределах тридцати, — очень тихим голосом, — поспи еще.
— Двадцати шести, на самом деле, — отвечаю я, смотря на часы, понимаю, что Егору пора за Васей, вздыхаю, — тебе надо идти…
— Хочешь, чтобы я остался?
— Да…но… — и это эгоистично с моей стороны, но мое несчастное настроение не покинуло меня, а я уже ощутила тепло рук и шепот, и увидела серые глаза, и я в конце концов блондинка, они всегда эгоистичны.
— Хорошо… поспи. — Продавец ложится рядом со мной, укладывая мою голову на плечо.
Просыпаясь второй раз, я чувствую себя значительно лучше, видимо волшебный отвар помог, но скорей всего чудодейственным свойством обладают руки продавца, потому что до этого я пробовала различные отвары, гомеопатически горошки и даже прибегала к медитации.
Егор кормит меня ужином, под мой вопрос:
— Эй, ты знаешь волшебное слово? Потому что когда я заглядывала в холодильник, там точно ничего такого не было.
— Угу, знаю.
— И какое? — интересуюсь на всякий случай, все-таки очень удобная вещь в хозяйстве — «волшебное слово».
— Ты хочешь выведать мои профессиональные тайны, коварная женщина?
— Эй, я могу применить пытки…
— Это удар ниже пояса.
— Оооооо, вот именно о ниже пояса я и говорю… дааа… — забираясь на колени продавца, дергая пальцами причудливую пряжку ремня, под которую убегает дорожка волос, — именно о ниже пояса, — спускаясь ниже, — именно об этом.
Я проспала почти весь день. Поэтому большую часть ночи мне не спится, я лежу рядом с Егором, который рассказывает, по моей просьбе, о Васе, какой она была, когда была младше. О том, что ей никак не удается запомнить дни недели, и она постоянно их путает с названиями месяцев «понедельник, воскресенье, январь», хотя времена года уже усвоила. У Васи хорошая память, она быстро учит стихи, знает свой адрес и номер папиного телефона, но вот дни недели путает. А еще цвета — голубой и оранжевый. Это довольно забавно, но Вася их путает, как и номер этажа, на котором мы живем. Она знает цифру восемнадцать, но всегда говорит, что живет на пятнадцатом. Еще она, когда пишет буквы, зеркалит их, то есть пишет в обратную сторону, и хотя рано волноваться по этому поводу, Егор переживает…
— Ты остался со мной… — шепчу я, в квартире тихо, за окном темно, видны только белые хлопья снега в отблеске строительных кранов, когда-нибудь я повешу красивые шторы…
— Остался, — так же тихо, видимо тихий тон кажется правильным нам обоим.
— Где Вася?
— У Насти…