— Во-первых, его зовут Мит…. Матвей! Его зовут Матвей. — Диана поправила волосы, открывая свои уши, как локаторы, настраивая на нужную волну. — Во-вторых, почему все называют его «парень на мотоцикле»? Это ужасно! И… «мой парень»? Это еще откуда?
— Спокойно! Показалось, наверное, — Наиль засмеялся, наблюдая мою бурную реакцию на простые, уже будто обыденные слова.
Раздался предупреждающий звонок о том, что до начала второго сета осталось две минуты.
— Мне пора. Обещал родителям быть к ужину, — я кивнула, на душе потеплело от того, что брат продолжал называть родителей родителями; я не сдержалась и всхлипнула носом.
«Неужели все налаживается? Вот прямо сейчас? — подумала я, продолжая держать брата за руку. — Ведь Наиль рядом. Я чувствую, как леденеют от волнения его ладони. Он пришел первый. Это ведь хороший знак? Идет процесс принятия…Да?»
— Еще увидимся? — спросил брат, чуть сжимая мою руку.
— Обязательно.
— Не скучай! — бросил он мне напоследок.
— С вами не соскучишься.
Наиль в противовес толпе, что входила в зал и поднималась на свои места на трибунах, уходил медленно. Несколько раз он оборачивался, проверяя на месте ли я. В хорошем ли расположении духа? Как только брат скрылся в толпе, на площадке появились команды. Начался второй сет.
20
Игра закончилась со счетом 3:1. «Волки» уверенно взяли победу. Болельщики «Рысей» рывком открыли двери и вышли из школы на холодный и успокаивающий воздух, хватаясь за голову, негодующе бурча гадости себе под нос. О том какие «кривые» и бестолковые игроки, взятые по блату, а не за талант. Непутевый тренер. Ужасная площадка. Плохое освещение. Мячи в некондиции. И вообще, «Рыси» полный отстой! А «Волки» крутые!
Я не торопилась выходить, протискиваясь и удерживая равновесие в толпе озлобленных и обиженных болельщиков. Спокойно сидела на своем месте и смотрела как раздраженная толпа, рыча от злости утекала за пределы зала. С глаз долой из сердца вон!
Глеб в стороне о чем-то ворковал или охмурял (по мне это одно и тоже) девчонок из десятого. Пойти разбери. Но по тому, как он выпячивал грудь и расправлял плечи, словно павлин, могу сказать одно — случка состоится.
— Как тебе игра?
Тенью надо мной навис Митя. Он уже успел переодеться. И по тому, что он него веяло легкими нотками мяты и лимона, а волосы были мокрыми — успел принять душ. Друг улыбался, окрыленный своей победой и нашпигованный как свинья яблоками эндорфинами и адреналином — искрился.
«Несите аккумуляторы, ребята! Тут ходит настоящая электростанция», — старалась отшутиться и отвлечь свой разум. Заставить глаза не видеть его рельефные не по возрасту бицепсы и торс.
— Весьма, — тянула с ответом, жадно изучая его и наиграно щурясь, — Весьма!
Митя сел рядом. Нотки цитруса сильнее проявились, и я с наслаждением вдохнула знакомый, по-своему родной запах.
— Весьма… информативный ответ, — у него вырвался легкий смешок. Я поставила ладонь под щеку и посмотрела на него в упор.
«А вдруг это последний раз?», — неожиданно пронеслось в мыслях.
Я больше не могу быть уверена. Пусть он останется в моей памяти таким: счастливым, улыбчивым, смуглым…заботливым и щедрым. И еще много прилагательных с окончанием на «-ым». Ничто не вытравит из моей памяти наши проказы. Драки. Кино в час ночи. И даже угон транспортного средства.
Все останется при мне. В уголке моей памяти, где светлая точка, словно звезда с неба, будет ярко светить. Будет теплом отзываться в душе, согревая меня в морозные зимние дни и ночи.
— Как он тебе? — Митя вернул меня из воздушных планов обратно на твердую землю. К себе.
— О ком ты?
— О твоем новом ухажёре, — кивая куда-то в сторону, пояснил Митя. Я обернулась и поняла, что он говорил о Глебе.
— Он не ухажер, — закусывая губу, я подумала о том, что многие используют слово «ухажер», но оно совсем не вдохновляет. Наоборот отталкивает. Заставляет сторониться человека которого назвали «ухажер», будто это что-то скверное. — Это Глеб. Мой одноклассник. Новенький. Он просил составить ему компанию на игру.
— Угу, — угрюмо и с трудом Митя зафиксировал сказанную мною информацию. — Ему же не нужно говорить о том, что если он обидит мою…кхм… подругу, то я приду за его душой? — приподнимая в своей привычной манере бровь, спросил друг.
— И телом? — прозвучало ужасно, но меня это повеселило. Митя хочет, чтобы у меня все было хорошо. Чтобы никакой ухажер не оставил рану в моей душе. — Не волнуйся, он знает, что у меня есть братья, — заверила я его, подмигивая.