Она потеряла дыхание.
— Чего вы боитесь? — сурово спросила миссис Моран.
— У меня такое чувство, словно я теряю саму себя, — выдохнула Шерри. — Мне это не нравится. Я ненавижуэто чувство. Оно пугает меня!
Миссис Линк, выпрямившись, бросила на подруг ВЗГЛЯД.
— Я еще тогда подумала, — сказала она, — что в этом апельсиновом соке…
— О нет, — отозвалась миссис Кимберли. — Я не могу поверить…
— Попробуй, — ответила миссис Линк, на этот раз совершенно не растягивая слова.
Шерри пристально посмотрела на нее. Или лицо старой женщины действительно менялось, или же ее зрение стало обладать какой-то особенной проникающей силой, словно у нее вместо глаз появились микроскопы. Миссис Линк увеличивалась в размерах, а у нее внутри появилось нечто похожее на трепещущую и бьющуюся острокрылую бабочку.
— В таком случае, да простит Господь этого порочного человека, — произнесла миссис Кимберли, — за то, что он сделал с Элси Пибоди.
Шерри взглянула на нее и, казалось, увидела крошечную человеческую душу, разрывавшуюся между отвращением и сочувствием.
— Так что же он предпринял сейчас? — сердито воскликнула миссис Моран. — Этот мерзавец? Химическая война, да? Что ж, к счастью, она выпила лишь половину.
Шерри посмотрела на нее.
— Значит, это не продлится долго. Значит, я это преодолею. Я перетерплю. Это выветрится. Ой, до чего же вы красивая! — воскликнула она, присматриваясь поближе к миссис Моран и замечая математическую строгость ее линий, такую же благородную и несказанно прекрасную, как прожилки на мраморе. — Вы все красивые! Я это поняла.
Ее мысли стремительно мчались. Она не могла говорить так быстро.
— Ой, послушайте, у меня есть маленький мальчик.
Перед ее глазами соединились пространство и время; Шерри хотела рассказать об этом. «Я не хочу выходить из этого состояния», — подумала она.
— Послушайте, — воскликнула она, — мы ведь купаемся во времени.
«Им следует об этом знать», — решила она.
Они переплыли большую часть этого моря. Шерри видела перед собой нечто похожее на просторную классную комнату, заполненную рядами парт, перекатывавшихся с волны на волну.
— Когда рождаешься, тебя сажают на первый ряд, — сказала Шерри вслух, — и кто-нибудь, сидящий сзади, помогает тебе. И ты продолжаешь перемещаться с ряда на ряд. А потом наконец ты попадаешь на последний ряд и становишься выпускником, то есть умираешь. Но Вард…
«Варду этого не понять», — подумала Шерри. Вард называл это растительной жизнью, слишком низменной для достоинства человека.
— Он говорил, что мой отец — крестьянин, — воскликнула она, — а он был садоводом-декоратором.
Шерри почувствовала, что начала перескакивать с темы на тему, но уже не могла остановиться.
— Все что угодно может быть красивым, а может и не быть, — воскликнула она, — но что вы здесь делаете? Это так странно!
Шерри подумала о том, что не имеет никакого значения, на каком ряду ты находишься. Но только, находясь в этой временной точке, ты должен быть свободным. Связываться или не связываться.
— Я никогдане захочу покидать этот класс, — сказала она. — Я знаю, на каком я ряду. Скажите им это… Потому что мне не по себе. Но одно мне известно… У меня есть маленький мальчик… Если я забуду об этом… О, пожалуйста…
— Это не ваша вина, милочка, — произнесла миссис Кимберли, поднимаясь.
— Разумеется, нет, — просияла Шерри. — Но вот что я сейчас сделаю! Я должна прийти в себя. Заставить эту дрянь выветриться. Я не желаю падать и болтаться под воздействием ветра. Потому что для человека это имеет значение! Я хочу вернуть назад свои кости! И вы тоже. Вы тоже.
Танцующей походкой она двинулась из гостиной. Пробежав через прихожую, она выскочила на улицу.
— Девочки, — сказала миссис Моран, — если это игра, то, полагаю, нам только что сдали карты.
— Этот дьявол, — мрачно произнесла миссис Кимберли.
— Скорее же, девочки! — воскликнула миссис Линк. — Три ангела-хранителя должны помочь слабому.
Клифф стоял у окна и вдруг в просвет между вывеской и деревьями увидел Шерри Рейнард, пересекавшую улицу. Молодая женщина двигалась странной походкой. Казалось, она весело трепыхалась на ветру подобно опавшему листу. Не сворачивая к больнице, она направилась в противоположную сторону. Прижав нос к верхнему стеклу, Клифф увидел, что Шерри свернула в сквер.
Его мысли лениво завращались. Интересно, что чувствует она под воздействием наркотика? Молодая женщина не хотела это узнавать; теперь ей предстоит испытать все. Клифф подумал, сможет ли препарат оказать на молодую женщину длительное воздействие. Одна доза? Точнее, полдозы? Он этого не знал. Также он не знал наверняка, сколько времени будет действовать наркотик.
Клифф нащупал пальцами еще один, завернутый в бумагу, кусочек сахара, лежащий в кармане. Не стоит ли попробовать? Ему стало любопытно. Нет-нет, глупости. Дорога, ведущая в никуда.
Значит, Шерри Рейнард теперь нигде? Он так сильно стиснул зубы, что они заныли.
Тут Клифф увидел Норн, возбужденно спешивших за Шерри. Первой двигалась миссис Кимберли, самая молодая и проворная. Но чуть позади нее с немыслимой скоростью неслась миссис Моран, а последней ковыляла миссис Линк, самая грузная, тяжело ступая полными ногами.
Клифф начал смеяться. Цепочка старых уток, несущихся за прекрасным утенком. Он смеялся до тех пор, пока не расплакался.
— Послушайте, я должен постараться связаться с врачом, — сказал санитар. — Видите ли, мистер Рейнард, я должен спросить его согласия. Я хочу сказать, что я не могу взять на себя ответственность.
Вард, стоявший на одной ноге, засунутой в штанину, сказал:
— Я ему не прислуживаю.
— Да, но, послушайте, все не так просто. Вы давно не выходили на улицу. Вам необходимо собраться с силами, чтобы присутствовать сегодня днем на слушании. Одного этого уже будет достаточно. Вам станет хуже. Предупреждаю вас.
— Я уже довольно давно оставил надежду чувствовать себя хорошо. Так что, какая разница?
— Ой, — воскликнула появившаяся в дверях Эмили. — Вард! Дорогой, что ты делаешь?
— Собираюсь уйти, — ответил Вард. — Я возьму твою машину.
— О, нет-нет, дорогой. Я уверена, что тебе не следует выходить. Позже, когда мы поедем в суд, тебе помогут. Куда ты хочешь отправиться сейчас?
— Шерри попала в беду, — ответил сын. — Я помогу ей. И я скажу тебе еще вот что. Онапоможет мне.
— Но, Вард, у тебя же все здесь есть. Она не врач, дорогой. Я не понимаю, о чем ты говоришь. (Но Эмили понимала.)
— Если мне кто-то и поможет, то только Шерри, — по-детски упрямо ответил Вард. — Если бы папа не сунул сюда нос вчера вечером, она бы дала мне слово. Я знаю, что дала бы.
— Но что же она может сделать, дорогой? Это чисто медицинская проблема, и папа только хочет, чтобы у тебя было все необходимое…
— Я выбираю Шерри и отказываюсь от массы «всего необходимого», — разбушевался Вард. — Я даже откажусь от Джонни. Ну что? И выего получите. И это будет правильно, потому что долго это не продлится.
У него внезапно изменился взгляд.
— О, нет-нет, нет, дорогой! — воскликнула Эмили. — Ты должен вести себя хорошо, выполнять все, что говорит врач, быть послушным — и тогда, когда сегодня все закончится, тебе станет лучше, — солгала она. — Тебе станет лучше. Ты не должен так волноваться!
Эмили отчетливо помнила вчерашний вечер. Если в этом мире действительно существует нечто такое — чего она никогда не чувствовала, — сладостное, безумно дикое, ужасающе опасное… она испугалась. Да, она задрожала.
— Папе это не понравится, — сказала она, как говорила тогда, когда Варду было три с половиной года.