— Проверьте это! — сердито бросила миссис Моран.
— Вы легко найдете его, — пронзительно заверещала миссис Кимберли. — Ищите шары!
— Наверное, он знает, — пробасила миссис Линк. — И тогда все прояснится.
Перед тем как отправить на улицу сотрудника, лейтенант обвел их измученным взглядом.
Через мгновение Эдвард Рейнард поднялся с места, так, словно вот-вот готов был рассыпаться. Мерчисон быстро вскочил, но не успел помешать ему пройти двадцать футов.
Рейнард сказал:
— Шерри?
Она пронзила его рентгеновскими лучами голубых глаз.
— Вард сам это сделал?
— Мне так показалось, — честно призналась она. — Я думаю, он знал, что это опасно, но предпочел продолжать принимать эту гадость. Мне надо было быть на месте его матери?
— Вы видели, как он это сделал? — страдальчески спросил Рейнард.
— Что? — Время захлопнулось, ударив по Шерри. Она покачнулась. — О нет. Я открыла дверь, а он уже лежал там — но не он, только оставшиеся после него тряпки. — Ее глаза расширились. — О, мистер Рейнард, — произнесла она так, словно у нее разрывалось сердце, — это то же самое, как если бы убили вас? И вы сказали, Эмили тоже? О, бедный Вард! О, Вард… Он не мог жить… Он не смог бы этого пережить.
Подняв обе руки, Шерри выронила куклу. Одной рукой она зажала себе рот, другой — глаза. Внутреннее зрение наполнилось искрами.
Рейнард весь сжался.
— Она права. Мой сын не мог отдавать себе отчет в своих поступках, — обратился он к лейтенанту, — когда он скинул мать с лестницы. Должно быть, здесь он пришел в себя, осознал это и — покончил с собой.
Он посмотрел на Шерри.
— Вы же видите, — с болью произнес он, — что она сейчас не в себе. Я не обращаю на это внимания. Она не хотела становиться такой. Как и я. — Его голова взметнулась высоко вверх на распрямленных плечах. — Я ухожу. Не думаю, что мне нужно оставаться. Я подожду на улице. А вы, — обратился он к Мерчисону, — можете пока объяснить все связанное с имуществом. Я хочу побыть один.
Эдвард Рейнард прошел мимо Клиффа Сторма, ни взглядом, ни словом не показав, что заметил его присутствие. Быстро пройдя через прихожую, он вышел из дома, оставив за собой гнетущую тишину.
Мерчисон собрался было нарушить ее, но тут вернулся посланный лейтенантом полицейский с продавцом игрушек.
Тот ответил на все вопросы перед лицом внимательных слушателей.
Ну да, конечно. Он отчетливо помнил время. Он только что вышел на работу. Как обычно, прошел от автобусной остановки. Время он знал точно. Абсолютно!
Он остановился у входа в сквер, чтобы надуть шары. У него есть для этого небольшое приспособление. Девушка подбежала — конечно же, эта самая — к нему как раз тогда, когда он приступил к торговле. Было две минуты одиннадцатого. Разумеется, он готов поклясться. Да, конечно, она купила куклу. Она спросила, не передаст ли он записку в больницу для ее мальчика, так что получилась услуга за услугу. Она сказала, что на самом деле ей не нужна тряпочная кукла и сама она тоже не желает ею становиться. Он решил, что она чего-то наглоталась. Она спросила его: «Это почтальон?»
Посмотрев в сторону дома, он согласно кивнул. Да, почтальон поднимался по ступеням именно этого дома. Это он помнил отчетливо. Затем он дал девушке сдачу — четыре доллара на ее пятерку. Еще она добавила пятак. Потом они поболтали немного. Девушка сказала, что шары просто великолепны. Цвет, сказала она, странная штука. «Почему в нем столько красоты?» — спросила она. Нет-нет, она не могла пересечь улицу и подойти к дому до десяти минут одиннадцатого — это самое раннее. Продавец игрушек был в этом уверен.
— Значит, когда почтальон отходил от дома, она стояла рядом с вами? — настаивал лейтенант.
Разумеется. Разумеется.
(Мысли Клиффа неотступно следовали за мыслями лейтенанта. Значит, Шерри не могла прийти сюда, забрать почту, а затем, послеубийства, бросить ее в кровь и создать себе алиби. Клифф распознал изобретательный ум. Но с чего бы мне, думал он, подстраивать для нее алиби, если я ее враг?)
Но он ведь только что именно это и сделал! Конечно же, это правда.
Через всю гостиную Шерри обратилась к продавцу из сквера:
— Что вы сделали с шарами? Пожалуйста, скажите.
— Я отпустил их на свободу, — ответил тот, — одного за другим.
Шерри воскликнула:
— Как это замечательнос вашей стороны! Как чудесно!
И тут же она расплакалась. Потому что Вард умер, а мир все-таки не стал таким отвратительным, каким мог бы стать.
Но Норны, одевшись в улыбки и морщины, тихо захлопали в ладоши. Лейтенант распорядился, чтобы кто-нибудь записал показания торговца (не затруднит ли вас пройти вместе с нашим сотрудником?). Аллен Джордан сказал Джо:
— Доктор, как вы полагаете, ей можно дать что-нибудь? Чтобы нейтрализовать действие наркотика?
— Попробуйте обратиться к доктору Джефферсу, — ответил Джо. — Он должен находиться в своей лаборатории.
Обернувшись к Клиффу, он сверкнул глазами:
— А если ты знаешь, чего и сколько она приняла, ради Бога, скажи.
Но Клифф смог только покачать головой и, обмякнув, откинуться к стене. Он не знал. Он не понимал. Он ведь только что спас ее, и очень талантливо, так ведь? Разве она не понимает этого? Что, никто не заметил? Что, черт возьми, такого замечательногов том, что этот торговец выпустил в небо целую кучу воздушных шаров? Разве это стоило слез? Нет, он никогда не понимал и не сможет понять Шерри.
Лейтенант не хотел отпускать Джордана вместе с молодой женщиной к врачу. Адвокат заверил его, что та не покинет города. Он позаботится об этом.
Мерчисон сказал:
— Еще минуту, миссис Рейнард, Джордан. Продолжаю. Миссис Рейнард — то есть Эмили — завещала довольно внушительное состояние своему внуку.
Миссис Шерри Рейнард, как его опекунша, сможет пользоваться этим состоянием как ей заблагорассудится. Кроме того, Эмили Рейнард, имевшая весьма значительные собственные вложения в недвижимость, завещала значительную часть имущества своему сыну Варду. Сможет ли Шерри Рейнард вступить во владение им, — так как Вард совершил убийство собственной матери и вряд ли мог бы его унаследовать, учитывая суть его преступления, — я сказать не берусь.
— Наверное, предстоит та еще заваруха, мой уважаемый собрат, — любезно произнес Джордан.
— Да уж, — учтиво ответил Мерчисон. — А теперь я со всеми прощаюсь.
Эдвард Рейнард ждал его в машине. Ничего не сказав, Мерчисон сел за руль. Они проехали несколько кварталов, прежде чем Рейнард заговорил:
— Я женился на чудесной девушке. Но помоги ей Бог, бедняжке Эмили…
Он замолчал. Он не плакал.
Мерчисон сказал:
— Разумеется, вы будете время от времени видеться с вашим внуком. Не думаю, что мать окажется настолько жестокой.
— Сомневаюсь, что буду часто встречаться с мальчиком, — промолвил Рейнард. — Понимаете, с восемнадцати лет я в этом мире одинок.
Затем, выпрямившись, он снова обрел себя.
— Понимаете ли вы, — сказал он, — что, если бы я был дома сегодня утром, ничего этого не случилось бы?
— Возможно, что так, — мягко согласился Мерчисон. Однако он подумал: «Понимает ли он, как он влип, если действительно нанял этого невероятного идиота Сторма? Они действительно решили, что окружающие не способны отличить настоящее от мнимого? Так что же такое безумие? И что такое здравый смысл?»
Шерри работала мышцами глаз, силясь избавиться от нахлынувших на нее видений. Теперь она уже отчетливо понимала, насколько глупо вела себя. Эдвард Рейнард никогда не знал истинной Шерри Коулман-Рейнард. Он ненавидел кого-то другого. Только так и могло быть. Он заблудился в пространстве или во времени, перепутал ряды, на которых сидели Шерри, Вард и он сам. И ненавидел кого-то, кто причинил ему боль или кому он причинил боль. Бедный несчастный старик? Жаль, что она не поняла этого раньше… Все это теперь в прошлом.