– Ласки…
Остальные мужчины тихо засмеялись. Молодой встрепенулся:
– Че-го?
Рассказчик посмотрел на товарищей, пригладил усы, спрятав за ними улыбку.
– Ласки они боятся, твари эти. Вот я ее приласкал акинаком[1], да поперек горлышка. – Его хохот смешался с хохотом остальных дружинников. Молодой смутился:
– Да полно те вам, чего глумитесь.
Неждана отвернулась от окна. На сердце было тяжело – она понимала, зачем явился отец. Искала в его свите черную накидку, да пока не находила.
«Неужто надежда есть?» – с тоской подумала.
Гулко хлопнула дверь в глубине дворца, с нижнего этажа. Неждана вслушивалась в приближающиеся шаги, сердце девушки вздрагивало с каждым шагом. Кто-то шел через проходные сени, помедлил мгновение у двери в гостиный зал, где стояла соляным столбом девушка и теребила золотистую кайму пояска. Вдох-выдох.
Вдох-выдох.
Дверь в гостиный зал распахнулась. В проеме появился князь Олег. Неждана вздрогнула, как от удара. Сердце стало большим, обжигающе-горячим, но тут же сжалось, словно обернувшись горлицей, запертой в тесной клетке. Девушка не часто видела родителя, от того затрепетала под его взглядом, не сумев привыкнуть ни к стати его, ни к суровому взгляду, вечно обращенному мимо нее. Будто противно ему на дочь свою смотреть.
Совладав с тревогой, Неждана шагнула навстречу отцу. Поклонилась в пояс:
– Здравия тебе, батюшка. Ввечеру ожидали тебя, но ты явился вместе с красным солнышком, о чем радость моя дочерняя.
Отец небрежно окинул дочь взглядом, цепко схватив, что круги под глазами – значит, опять не спала, не врет кормилица. Отметил, что на лице ссадина свежая. Схватив это все, и кое-что еще, отвел взгляд. Неждана, сцепив пальцы, глубоко выдохнула – от отца не ускользнуло, как затрепетали ноздри девушки, как сжались в плотную линию губы, как побледнели щеки, а на дне ясно-голубых глаз полыхнуло пламя неприязни.
Князь проговорил сухо:
– Дела были спешные в стольном граде, от того задержался.
– Сказывают, к тарским данникам путь держишь, – дочь вздернула подбородок.
Князь настороженно кивнул:
– Так.
– Выходит, проездом у нас…
Их взгляды встретились, сказав больше, чем следовало. Горячая досада в светлых глазах княжны, в ответ – словно пощечина – холодная решимость князя.
– Сказывай, как поживаешь, – велел вместо ответа. Он направился к опочивальне княгини. Поравнявшись с Нежданой, схватил ее на локоть, притянул к себе. Взгляд сверкнул, указав на красноватые мозоли, что рассекали ладонь дочери: – Сказывают, ослушалась воли моей, к Александре-воительнице бегаешь, – он оттолкнул дочь – та впечаталась в подоконник, схватилась за распахнутую раму. Отец прикрикнул: – Говори!
Неждана прошипела:
– Та коли ведаешь обо всем, о чем еще сказывать?
Олег медленно вздохнул, окинул дочь взглядом с головы до пят, надменно процедил сквозь зубы:
– Не отпираешься, значит, княжна.
– Не отпираюсь, княже. – Девушка вытянулась словно тетива лука, узкие плечи опустились, грудь под платьем ходила широко, горлица в груди билась из последних сил.
Князь внезапно переменился в лице, устало опустил голову, сник и будто постарел.
– Зачем так?
Неждана упрямо поджала губы, прошипела:
– Затем, что за Гостомыслова внука замуж не хочу. И слово свое перед ним сама держать буду.
Отец посмотрел на нее лукаво:
– Сдюжишь ли супротив бравого молодца?
Дочь перевела дух, бросила в сердцах:
– Или сдюжу, или сдохну.
Олег, усмехнулся, скрестил руки на груди:
– Не люб тебе, от того упрямишься? – он склонился к дочери и проговорил тише: – Или от того, что Я его для тебя избрал?
Дочь молчала. Князь цокнул языком:
– Ишь ты какая выросла… Чистая фурия, – он примирительно усмехнулся, похлопал дочь по плечу: – Ну-ну, полно ежиться. Не часто видимся-то… – Он замолчал, и по изменившемуся цвету лица Неждана поняла, о ком будет следующий вопрос. И оказалась права: – Как…княгиня.
Перед словом «княгиня» отец будто споткнулся. Будто не знал, как назвать ту, что спала уже одиннадцать лет, пробуждаясь лишь в полнолуние. Но и тогда пробуждаясь лишь отчасти: в эти короткие часы она не узнавала никого, не желала ничего и не просила ни о чем. Садилась в постели, смотрела безучастно в окно, растерянно теребила кончики кос, а с первыми петухами снова ложилась в постель.
Неждана сглотнула едкий комок, подступивший к горлу, прошептала изменившимся голосом: