- Держите его!
Разбойники навалились разом.
Я двинул локтем, с той стороны охнуло. Мне тут же прилетело в ответ под дых, так, что скрутило кренделем. Кисариус отчаянно завозился, рыча, как взбешенная болонка. Клацнули челюсти, кто-то завопил.
- Да прибей ты эту скотину!
- Он грызется, мля!
- Дубиной его!
- Н-на!!!
- Да не меня, кретин! Кобеля!
- Так он вертится!
Но и я не давал продыху, несмотря на то, что большинство противников досталось мне. Вертелся в захвате, пытаясь сбросить оковы рук. Брыкался, лягался, кусался. Перед глазами плясало, мелькали лица и кулаки.
Неожиданно я ощутил свободу и вырвался, тут же отбежал, прижимаясь спиной к стене. Кисариус, всколоченный и с дикими глазами, мгновенно очутился рядом. Усы торчком, за ухом болтается клок выдранной шерсти, холка дыбом.
Правда, теперь нам уже противостояли не просто семеро беспощадных разбойников и головорезов, а семеро уже потрепанных, проливших первую кровь и оттого люто злобных душегубов.
- Эй. Что тут происходит?
В переулок вышла заспанная девчушка, кажется, младшая дочь хозяина, миловидное существо с русой косой по пояс и большими зелеными глазами, в которых плескалась доброта и наивность. Откуда она здесь?!
- Беги! - прохрипел я. - Беги, дура!
- Что? - девушка побледнела, узнав меня. Прижала ладошки к щекам, ахнула: - Милорд Курт, Кисариус... я позову на помощь!
Девушка, на вид ей можно было дать лет семнадцать, развернулась и дунула к крыльцу. Главарь быстро качнул головой. Один из головорезов бросился вдогонку. В два прыжка нагнал девчушку, она пискнула, когда крепкая, не знающая жалости рука, схватила ее за косу.
Бандит в мгновение ока намотал косу на кулак, вывернув бедняжке шею, захлопнул ей рот ладонью и ласково прошептал с интонациями мясника:
- Не надо, лапочка, не убегай так быстро. Мы слишком долго не знали женской компании и теперь ты нам только в радость.
- Не торопись, Эдвард! - рявкнул главарь. - Успеем еще наиграться. Сначала нам нужно разобраться с этими двумя.
Другой радостно заржал:
- Девочку оставим на сладкое.
- Она очень сладкая! - подтвердил головорез, проводя языком по щеке девчушки. Та закатила глаза и обвисла на его руках.
- Идиоты, - выдохнул главарь. - Да таких девок вы потом столько купите, что до старости хватит!
Напоминание сработало. Вся банда вновь вернулась к нам с Кисой.
У меня сердце билось сильно и надсадно. Теперь не только Киса, но и эта наивная дурочка полностью зависит от меня. Разве я могу ими пожертвовать ради своих планов?
Святой Карман, как же все-таки хреново складывается!
Наверное, пришел черед последнего средства...
Кое-как переведя дух, я выпрямился и предупредил ледяным тоном:
- Еще один шаг, и вы, дети шакалов, пожалеете!
- И что ты сделаешь? - ехидно осклабился главарь.
- А ты будто не знаешь, на что я способен, - в тон ему отозвался я.
Главарь, к его чести, улыбку с морды не стер, но все-таки побледнел.
- Ты не посмеешь! Я знаю! Твое время подходит!
«Боги, а это-то откуда им известно?!»
Я сжал зубы, сказал упрямо:
- Иногда приходится чем-то жертвовать. Я привык.
Киса поднял голову, всмотрелся в мое лицо. И вдруг прошептал:
- Курт, не смей!
- А у нас выхода другого нет, Киса. Сам же понимаешь.
На секунду в переулке повисла тишина. Затем главарь произнес вкрадчиво, обнажая тесак:
- Ну, что же, други мои. Положение у нас странное, ничья получается. Я так вижу: надо рисковать. Не зря же столько времени и сил угрохали на эту паскуду? Что скажете?
Сердце оборвалось и ухнуло куда-то, когда разбойники один за другим отозвались:
- Любо, атаман. Рискуем.
Вот теперь у нас и вправду не было выхода.
Чуя близкую кровь и смерть, в конюшне неподалеку тревожно зафыркали кони...
* * *
- Давайте, братцы, - хрипло скомандовал главарь. - Нежно берем его в клещи, петлю на шею и башку в мешок.
Молча, как волки, разбойники качнулись навстречу.
С крыши конюшни за их спинами неслышно спикировала тень. В темноте раздался шорох. Но никто не обратил на него внимания, - сейчас нервы были у всех на пределе.
Готовый защищать меня, Кисариус вдруг отважно выступил вперед, оскалил клыки и глухо зарычал. Такой нотки от него я точно не ожидал, впервые слышал, не знал, что воришка способен на столь обреченную ненависть.
Головорезы тоже услышали эти нотки, однако никто из них не отступил. Ставки были сделаны. Даже удерживающий девчушку бандит забыл о легкой добыче, с ненавистью и демонической жадностью глядел на меня.