Вечер проходит за беседой, которой хватает ровно до появления чека, в этот момент все темы иссякают. Тут они разделываются с деловой частью вечера — той частью, когда происходит обмен телефонами и определяются наиболее благоприятные для звонков часы. Рэй Портер заодно дает и свой номер в Сиэтле, прямую линию, а не рабочий телефон. Когда они покидают ресторан, он кладет ей руку на основание шеи, как бы помогая пройти в дверь. Это их самый первый физический контакт, и он не проходит незамеченным для подсознания каждого.
Автомобиль Мирабель подают первым и она, промаршировав к дверце, принимается нашаривать в сумочке чаевые.
— Об этом уже позаботились, — говорит служитель. Она едет домой, не зная толком, что чувствует, но преисполненная вероятно первым дорогостоящим ужином в своей жизни. Дома на автоответчике ее ждет приглашение Рэя Портера поужинать в следующий четверг. Там же и послание от Джереми с просьбой перезвонить ему сегодня же вечером. Ген ответственности взыгрывает в ней, и она перезванивает, хотя до полуночи всего двадцать четыре минуты.
— Угу? — Джереми считает, что это остроумный способ отвечать на телефонные звонки.
— Ты просил позвонить, — говорит Мирабель.
— Да. Спасибо. А, привет. Что поделываешь?
— Ты имеешь в виду сейчас?
— Да. Не хочешь заглянуть?
Мирабель приходит на ум Лиза. Интересно, как это Джереми умудрился так быстро пристраститься. Не то чтобы у них что-то было. И не то чтобы она его обломила. Один-единственный бестолковый вечер хиленького секса, и — Джереми вновь выпрашивает раскисшую собачью печенюшку. У Лизы, небось, телефон трезвонит без умолку. У нее, поди, автоответчик забит воплями отринутых любовников с печальными глазами.
— Заходи, — тянет свое Джереми.
Эта просьба изменяет полярность каждого электрона в теле Мирабель, в результате чего ее магнитный вектор к Джереми, одно время северно-южный, делается стабильно северно-северным. Джереми выбрал абсолютно неподходящий момент, чтобы повторить ее недавний подвиг — попросить о коротком перепихоне, ведь она теперь до некоторой степени просватана. Первое свидание с человеком, который к ней хорошо отнесся, накладывает на нее обязательства верности, по крайней мере, до тех пор, пока отношения не прояснятся. Она не хочет изменять своему негласному обету перед Рэем Портером. Но вежливость Мирабель проявляется даже когда не нужно, и Джереми причитается, по крайней мере, разговор. В конце концов, ведь не слишком же он был ужасен.
— Уже очень поздно, — говорит она.
— Не поздно, — возражает он.
— Для меня очень поздно. Мне завтра вставать.
— Да брось.
— Хочешь, где-нибудь встретимся?
— Не могу.
— Можем встретиться где-нибудь.
— Я кладу трубку.
— Я могу подъехать быстро, а потом рано уйду, и ты выспишься.
Мирабель убеждает Джереми, что ни в коем случае — ни теперь, ни сегодня ночью, и вообще никогда — он не заберется к ней в постель, если это не ее идея, и, в конце концов, ей удается заставить его слезть с телефона. Этот инцидент омрачает вечер, и ей приходится сосредоточиться, чтоб вернуть прежний настрой.
Она бродит по кухне, вспоминая то и се об ужине с Рэем Портером, а заодно осознавая, что это был один из первых вечеров за долгое время, который ей ничего не стоил. Она довольна тем, что показала себя с лучшей стороны, вошла в новый мир и чувствовала там себя комфортно. Опадала что-то взамен человеку, который вывел ее в свет. Она шутила, она иронизировала, она была для него миловидна. Она его разговорила, она его слушала. А в ответ он положил свою руку ей на шею, и заплатил за парковку, и угостил ужином. Для Мирабель такой обмен представляется добросовестным и справедливым. И в следующий раз, если он об этом попросит, она его поцелует.
У Рэя Портера понятие добросовестности несколько иное. Он тоже хорошо провел время, то есть вечер был заряжен маленькими невидимыми ионами влечения, но это совсем не подразумевает какой-то преданности. Это означает всего-навсего, что у них будут свидания — несколько, а то и немало, — но вплоть до особых событий и обещаний, они свободны и независимы друг от друга. Впрочем, для Рэя Портера, это настолько рутинная мысль, что он даже не дает себе труда ее думать. Он позвонил ей из машины с приглашением на свидание в четверг не только потому, что она ему понравилась, но и потому, что его мучает загадка. Задним числом он пришел к выводу, что не может определить: тот участочек, что он углядел под ее блузкой, — был ли он ее кожей или телесного цвета бельем.