Столкнувшись с Живущим… Ох, то есть, узрев, как Живущий выходит из пламени невредимым, Вирджил подумал, что великий Насреддин мог бы выбрать кого-то поприличнее для собственной реинкарнации. Нет, дева складно говорила и выглядела довольно приятно, но только гадать оставалось, как на борту дирижабля оказалась лохматая замарашка в обносках. Имя у сомнительной леди оказалось самым простым – Энн, и названо оно было так неуверенно, что даже человек гораздо менее проницательный, чем Вирджил, посчитал бы его ненастоящим. Вдобавок – глаза. Точнее, взгляд. Испуганные пассажиры не смотрят с таким восторгом на всепожирающее пламя, едва их не угробившее.
Впрочем, одна мысль о не слишком удачном выборе Насреддина приравнивалась к богохульству, поэтому Вирджил быстро пресек собственные размышления. Тем более что умытая, причесанная и приодетая Энн уже не казалась такой подозрительной.
Ну а когда он прочитал в тарантской газете заметку о таинственном поджигателе – мерзавце и, несомненно, психопате, – скрывшемся от властей… Тогда их уже связывало слишком многое.
Например, Веллингтон.
Даже будучи служителем церкви Вирджил понимал, – еще как понимал! – что некоторые люди вполне заслуживают смерти или, как минимум, хорошего удара в челюсть. Например, гнусные шантажисты. Предложить женщине переспать в обмен на какую-то писульку, разрешение пройти в клуб!.. Вирджил не знал, что хуже – этот факт, или тот, что Веллингтон проигнорировал топчущегося рядом Вирджила. Как будто не было никого, способного защитить честь дамы.
И все-таки, наверное, можно было договориться. Заплатить больше или попробовать пригрозить… Но, говоря честно, Вирджила совсем не возмутило убийство Веллингтона – поделом уроду.
Его удивила легкость преступления.
Вот Энн, нахмурившись, отступает к двери, поворачивается. Слышится насмешливое фырканье Веллингтона – мол, раз надо тебе, детка, в клуб, то все равно вернешься. Еще не понимая, но уже догадываясь об истинном намерении Живущей, Вирджил перехватывает ее серьезный – и откровенно злой – взгляд.
Энн протягивает руку, чтобы закрыть дверь на щеколду. А потом, развернувшись, стремительно прошагав обратно к Веллингтону, бьет его в висок рукоятью револьвера.
Револьвер однозарядный – пока, – и пуля достается телохранителю Веллингтона, а это значит, убийство было спланировано либо за несколько секунд после грязного предложения, либо еще раньше, чем оно прозвучало.
Жаль, что полуогра не свалить одним выстрелом. В ход идет взрывной коктейль – первая поделка из всего того хлама, что Живущая умудряется собирать в буквальном смысле по помойкам. Жар и пламя опаляют ей руки и лицо, но быстрее, чем боль доходит до затуманенного сознания, действует магия Вирджила.
Веллингтон – только начало. Энн убивает много, быстро и легко. Не вздрагивая и не тратясь на угрозы. С таким спокойствием можно пить чай и разговаривать о погоде.
Зло снова рядом, зло прекрасно и аккуратно, оно разглаживает складки на юбке и прячет в кармашек белые перчатки, прежде чем размазать в кровь чье-то лицо.
Выстрел в ответ на чье-то несогласие, драка как первый путь решения проблемы – Вирджил привык, что это неправильно. Что это осталось в прошлом, как и трущобы Каладона, банды и воровство. Что его душа излечена. Что он никогда не вернется к этому.
Но еще сильнее, чем эта легкость, доступность зла, бьет по нервам доверие зла. Энн уверена в Вирджиле, как в себе – а учитывая нездоровую страсть к поджогам, даже больше, чем в себе. А ему еще никогда не приходилось лечить воплощение Насреддина… Прятаться с ним от стражи. Убивать с ним стражу. Грабить, воровать, резать. Вместе пить вино, обнимать за плечи и дружески подшучивать. Как в воровском прошлом, только нынче – нынче больше размах… И нет никого, способного с ними спорить. Не с реинкарнацией великого волшебника, в самом деле!
К слову о волшебниках… Сильнейший эльфийский маг, да как он свитки свои читал с такими-то куриными мозгами!.. Теперь хула произносится вслух даже без самого легкого внутреннего содрогания.
Потому что как, – как, силы небесные?! – Насреддин мог воплотиться в технологе до мозга костей?..
Живущая роется по помойкам, как крыса, – Вирджил на всякий случай стоит на стреме, потому что негоже леди ковыряться в содержимом мусорных баков, и не знает, смеяться ему или плакать. Энн возвращается с охапкой тряпья, горстями пружин и шестеренок, поломанными спицами, колесиками и винтами, – не герой, не злодей, а просто какой-то барахольщик. Из этого хлама – а еще другого, докупленного или сворованного, – получаются восхитительно опасные, убийственные механические игрушки. Вирджил в них ровным счетом ничего не понимает, как Энн не смыслит в магии, и это влечет за собой довольно серьезные проблемы.