— Если оно не имело отношения к насилию, то что же тогда это было за воспоминание?
Каннибал и я вновь обменялись взглядами, я пожала плечами.
— Оно было личным, касающимся моей семьи.
Он перевёл взгляд с лейтенанта на меня и вновь:
— Как у тебя это получилось?
— В реальной жизни я практикую насилие, но для метафизических штук лучше подходит нечто другое.
Ну вот, достаточно двусмысленно для ответа; чего мне меньше всего хотелось, так это чтобы полиция узнала, что я суккуб. Единственная причина, которая не давала Каннибалу проболтаться, заключалась в том, что он не хотел, чтобы я выдала его. Если мы достаточно сообразительны, мы не раскроем секреты друг друга. По его лицу проскользнула тень, как если он раздумывал, какое выражение лица подойдёт для меня.
— Она показала мне любовь, нежность, как женская версия того, что могу делать я, — он тоже говорил правду, но не всю.
— Ты тоже быстро учишься, Каннибал. Последнее воспоминание, которое ты из меня вытянул, также не имело никакого отношения к насилию.
— Итак, ты подсмотрела моё, а я — твоё воспоминание, — кивнул он.
— Да.
— Что подсмотрели? — уточнил Гремс.
— Людей, которых мы любим, — ответил Каннибал.
Гремс в задумчивости переводил взгляд с меня на него и обратно.
— Мужчина в твоём воспоминании не был вампиром, — отметил Каннибал, — Я думал, ты живёшь с мастером города.
— Живу.
— Тогда кто он, этот мужчина? Я видел его глаза, они не человеческие.
— Он верлеопард, — ответила я.
— В твоей жизни обычных мужчин не бывает?
— Нет.
— Почему? — изумился он.
У меня на языке вертелось много ответов, но вслух я произнесла:
— Влюбиться в жену входило в твои планы?
Он открыл рот, затем закрыл его и ответил:
— Нет, она должна была быть развлечением на одну ночь.
Он нахмурился, и взгляд красноречивее всяких слов говорил, что он не хотел говорить этого вслух.
— Будь ты мужчиной, не знаю, что бы с тобой сейчас сделал.
— Ударил бы меня?
— Возможно.
— Ты протащил меня через одно из худших убийств моего недавнего прошлого, и имеешь наглость стоять и говниться из-за того, что я заставила тебя вспомнить нечто прекрасное. Думаю, тут счёт за мной. Никогда больше не смей так иметь мой мозг.
— А то что? — Подначил он.
— Пристрелить я тебя не могу, но если ещё раз тронешь меня и попытаешься влезть в мою голову, я изобрету что-нибудь очень неприятное для тебя, что-то, что будет столь же законным, как то, что ты только что сделал со мной.
Мы сверлили друг друга взглядами. Гремс встал рядом с нами:
— Ладно, что пошло не так, Каннибал?
— Она перехватила мою силу и обратила её против меня. Я её вернул, но не без борьбы.
Глаза Гремса расширились, когда он взглянул на меня. Он глядел на меня, как, должно быть, обычно смотрел на новое оружие, или на новый сверкающий грузовик, который можно поставить в свой гараж из тестостеронового ада.
— Насколько она хороша? — поинтересовался он.
— Очень хороша, — ответил Каннибал, — и владеет своими силами. Мы могли серьёзно ранить друг друга, но мы оба были осторожны. По правде говоря, лейтенант, если бы я знал, насколько она сильна, я бы был с ней помягче. Владей она своими способностями хуже, вам бы пришлось доставить нас обоих в госпиталь как минимум на сутки.
Гремс продолжал разглядывать меня, будто впервые видел. Он обращался к Каннибалу, будто меня здесь и не было.
— Ты видел её показатели стрельбы, когда она сдавала тестирование на бейдж.
— Да, сэр.
— Она метафизически так же сильна, как и в стрельбе?
— Лучше, — ответил Каннибал. — Правда, лучше.
Гремс, по ходу, был доволен.
— Знаете, Гремс, это немного нервирует, когда вы смотрите прямо на меня, и при этом ведёте себя так, будто меня здесь нет.
— Мне искренне жаль, это непростительно с моей стороны; но я никогда не видел, чтобы кто-нибудь так обращался с Каннибалом. Он один из лучших психо-практиков своего вида, из тех, что у нас есть.
— Да, держу пари, он чертовски хорош по части допросов.
— Он собирает информацию, которая помогает нам спасать жизни, маршал Блейк.
— Я на себе испытала, как он эту информацию собирает, Гремс, и мне это не по вкусу.
— Я предупреждал, что если будешь сопротивляться, можешь пострадать, — огрызнулся Каннибал.
— Нет, речь шла о том, что если я буду сопротивляться, пытаясь удержать щиты и не дать тебе проникнуть в мою голову, это может навредить мне. Я же тебя впустила, и, по правде говоря, то, что ты сделал, равносильно краже серебра званым гостем.