— Патент твоего отца. Мы так и не смогли довести его до ума, но у меня есть предчувствие, что ты сможешь, — она смотрит на бумагу, потом на меня.
— Алессо убил моего отца из-за него? — спрашивает она. Я качаю головой.
— Нет. Они действительно попали в аварию на лодке. Мой отец выиграл патент у твоего отца в споре.
— Ваша семья не платила за нашу ипотеку, чтобы откупиться от моей матери?
— Нет. Мы погасили вашу ипотеку, потому что заботимся о своих, — она снова перечитывает текст.
— Что это?
— Это съемный комплект для пил4. Его можно изготовить достаточно легко, но нам нужен кто-то, кто действительно сможет его продать.
Она прижимает патент к груди.
— Ты отдаешь его мне?
— Ты можешь делать с ним все, что захочешь. Все, что ты на этом заработаешь, твое.
— Спасибо. Я никогда никому не говорила об этом раньше, но у меня нет никаких воспоминаний о живом отце. Это так много для меня значит. Я хочу, чтобы он мной гордился.
— Я хочу сказать тебе еще кое-что.
— Да? — ее голос дрожит в моей груди, и она поднимает на меня глаза.
— Врачи подтвердили, что рак твоей матери находится в контролируемом состоянии. Она проживет еще несколько лет.
— Спасибо, — она целует меня, запуская пальцы в мои волосы и притягивая ближе. На вкус она как дом.
Сердце наполняется легкостью, когда я стою посреди белого шатра на земле Моретти. Я уже была на сотне таких же вечеринок, как эта. Но на этот раз все по-другому. На этот раз я жена Сорена Моретти.
Я привыкла ходить незамеченной. Сегодня же люди, которых даже не знаю, подходят ко мне, чтобы представиться, как будто я важная персона. Я не знаю, как к этому относиться. Единственное, в чем уверена, что мне нравится, как Сорен смотрит на меня. Он единственный человек, который имеет значение в этом месте.
— Потанцуй со мной, жена, — он протягивает руку.
Я подаю ему руку и позволяю вывести меня на танцпол, хоть я и не очень хорошо танцую. Сорен мастерски ведет меня, я пару раз спотыкаюсь о его ноги, но ему, кажется, все равно.
— Есть новости о Еве? — спрашиваю я. В семье витает напряжение. Сегодняшний вечер — еще одно напоминание о том, что никто не знает, где она. Мы знаем только, что она у Энтони Армато, а он исчез сразу после похорон Джуда.
Чтобы сохранить рассудок, я должна верить, что с ней все в порядке и это всего лишь одна из ее игр, потому что если это не так… я не могу об этом думать.
— Нет, — его голос грубый, и он крепче прижимает меня к себе. — Я должен был убить его, когда у меня была возможность. Я буду жалеть о том, что не прислушался к своей интуиции до конца своих дней, — он качает головой.
Уход Евы вбил клин в сердцевину семьи. На это тяжело смотреть. Если бы вы спросили меня полгода назад, я бы рассмеялась и сказала, что они это заслужили, но тогда говорила моя ревность. Я всегда завидовала, что у них есть семья, в то время как мне казалось, что я потеряла свою.
— С ней все будет в порядке. Она сильнее, чем все думают, — Сорен ничего не отвечает, и я кладу голову ему на грудь, пока мы покачиваемся в такт музыки. — Я люблю тебя, — бормочу я.
Его рука проходит по моим волосам и ложится на поясницу. Я слушаю, как ровно бьется сердце Сорена, когда песня заканчивается. Он отводит меня от всех и выводит из шатра.
Он снимает свой пиджак и накидывает его мне на плечи. Весна в самом разгаре, но вечера все еще прохладные.
— Ты знаешь, что мы с Евой шпионили за тобой здесь, когда были маленькими?
Сорен смеется.
— Да, мы с братьями придумывали возмутительные истории, чтобы узнать, расскажете ли вы кому-нибудь.
— И эти истории никогда не были правдой?
— Нет. Мы просто хотели проверить, умеет ли Ева держать язык за зубами.
Мы с Сореном прогуливаемся рука об руку вдоль береговой линии на Сицилии во время нашего медового месяца. Именно отсюда родом его семья, до того как его дед решил развить семейную империю в Северной Америке.
Сегодня он молчит, и это меня беспокоит.
— Ты в порядке?
Он отпускает мою руку, и от ветра, дующего с моря, становится прохладнее. Прежде чем я успеваю замерзнуть, он обнимает меня за плечи и притягивает к себе.
— Со мной все будет в порядке.
С ним все будет в порядке? Что это значит?
Его рука скользит по моей руке и снова сжимает ладонь. На этот раз его хватка крепкая, большой палец поглаживает нежную кожу.
— Джиневра, — он поворачивается ко мне и опускается на колени, открывая коробочку, в которой на подушечке лежит кольцо со сверкающим бриллиантом. Мой рот раскрывается от удивления.