Юлдуз стояла ни живая, ни мертвая.
44. В отделении полиции
Под присмотром двух дюжих полицейских — Юлдуз в последний раз переступила порог квартиры Станислава. Собрать вещи.
Несколько смен одежды. Телефон. Документы. Полотенце. Зубная щетка…
Девушка захватила еще блокнот с рисунками мужа.
Спросила конвоиров:
— Не возражаете?..
Медведи-полицейские пожали плечами.
«Старый дядюшка все равно не оценит творчество племянника, — подумала Юлдуз, пряча блокнот. — Это же не банковская карта».
Девушка покинула дом мужа с одним потрепанным рюкзачком.
Ночь Юлдуз провела за решеткой, в отделении полиции. В компании таких же несчастных тюркских и таджикских женщин, приговоренных к депортации.
Поначалу девушка даже с долей удовольствия вслушивалась в родную речь. Долгое время Юлдуз жила затворницей. Ни с кем не перебрасывалась и словечком — если не считать коротких телефонных разговоров с мамой.
Женщины глазели на выпирающий живот Юлдуз. Некоторые даже просили разрешения потрогать. Спрашивали:
— Кто муж?.. Где он?..
Юлдуз в сотый раз отвечала:
— Русский художник. Он умер.
Женщины удивлялись. Многозначительно качали головами. Сочувствовали.
Громкая болтовня и плач постепенно утомили девушку. От духоты Юлдуз чуть не теряла сознание. Поудобнее устроившись на узкой жесткой койке — девушка отвернулась к стенке. На несколько часов забылась тревожным сном.
45. Муравей и джунгли
Арестанток подняли с первым солнечным лучом, пробившимся в крохотное оконце камеры. Вывели во двор.
Там уже толпились — под присмотром полицейских — такие же помятые и хмурые мужчины. Тоже таджики и тюрки.
Подъехал длинный автобус. Приговоренных к депортации мигрантов рассадили по салону.
Юлдуз досталось место у окна. Немного изумленным блуждающим взглядом она смотрела на поплывший за бортом автобуса город. Тюркская красавица — нежная, как цветок — прощалась с недоброй расейской столицей.
Дома-высотки. Магазины с ярко-кричащими вывесками. Громадные рекламные щиты. Офисные стеклянные башни.
В этих безбрежных джунглях Юлдуз всегда чувствовала себя слабым муравьем — которого в любую секунду могут раздавить.
Сколько унижений она здесь вытерпела!.. От грубых воплей начальницы в гипермаркете — до потери невинности с наглым жестоким клиентом. Но тут же — в этом чудовищном мегаполисе — Юлдуз, пусть и ненадолго, обрела любовь и счастье.
«Стасик. Милый Стасик. Я тебя не забуду. Никогда. Никогда».
Рядом с Юлдуз сидела полноватая тетушка в хиджабе. Как завороженная — дама смотрела на округлый живот девушки.
Спросила:
— Неужели, дорогуша, ты беременна от христианина?..
Юлдуз только грустно улыбнулась.
46. Путешествие в красном вагоне
Автобус прибыл к главному городскому вокзалу. Депортируемых мигрантов построили в колонну по трое — и повели на перрон.
Мигранты ловили презрительные взгляды зевак. Шепот и выкрики:
— Так вам и надо — азиатам понаехавшим!.. Чемодан — ишак — кишлак!..
У платформы уже стоял состав. Все вагоны — зеленые. Один — красный. Мигрантам приказали грузиться в красный вагон.
Депортируемые хлынули в вагон роем цикад. Каждый торопился занять койку. Юлдуз задержалась в тамбуре, чтобы не попасть в толпу — в которой могли задеть живот девушки. В итоге — Юлдуз досталось место рядом с туалетом.
Поезд тронулся. Девушка задумчиво смотрела в мутное стекло окна.
Сначала улетела платформа. Следом понеслись каменные ограды — покрытые паутиной граффити. Дальше начались поля, леса, пустыри. Колеса стучали, стучали — убаюкивая Юлдуз.
Когда она открыла глаза — не смогла сообразить, сколько уже находится в пути. Час или полсуток?..
Депортируемым не полагалась еда. Они сами покупали провизию у проводников, у торговцев-разносчиков или в киосках на промежуточных станциях. Те, у кого не было денег — довольствовались бесплатным кипятком.
Юлдуз порадовалась за себя. У нее-то на карточке хватало червонцев.
«Я приеду к маме и сестренке не совсем с пустыми руками».
Но тут же девушку обожгла мысль о том, как были заработаны эти деньги.