– Не волнуйся, не буду.
– Ну а я волнуюсь. Я помню, как этот подлец Скотт Сарес разбил твое сердце, а он политик.
Кейла сделала гримасу.
– Один из величайших успехов Диллона и Уорда. Не волнуйся, Кристина. Я извлекла из этого хороший урок.
– Тебя влечет к Мэту Минтиру, – настаивала Кристина. – Я вижу это, Кейла. Поверь мне.
– Твои непогрешимые инстинкты на сей раз тебя подвели. Мне нравится Мэт Минтир почти так же, как я ему, иначе говоря, совершенно не нравится.
– Я не говорила, что он тебе нравится, я сказала, что тебя влечет к нему, физически. Это две абсолютно разные вещи, Кейла.
– Теперь ты говоришь как Пенни. А я обойдусь без лекции Пенни о мужчинах. Бог свидетель, мы достаточно этого наслушались, пока росли. Неудивительно, что мы так теряемся, когда дело касается мужчин.
– Я больше не теряюсь, – сказала Кристина, ее карие глаза сияли. – Я уверена в Бонде и его любви ко мне. В один прекрасный день это случится и с тобой, Кейла, вот увидишь.
– Теперь моя очередь пропеть несколько строчек из песенки «В один прекрасный день появится мой принц»? – Кейла легонько подтолкнула сестру. – Иди, а то опоздаешь. Я быстро съем сэндвич и отправлюсь в путь. – Сестры обнялись.
– До пятницы! – крикнули они обе, когда Кристина выходила из квартиры.
Не успела Кейла откусить от горячего сэндвича с сыром, как в дверь позвонили. Она не знала, как ей быть: проигнорировать звонок и доесть сэндвич, пока он теплый, или пойти открывать дверь, а он остынет и станет жестким и несъедобным. Если бы она была дома, она бы определенно предпочла проигнорировать звонок, но, поскольку это была квартира Кристины, Кейла покорно, хотя и неохотно, направилась к двери. Она не имела права проигнорировать посетителя сестры. Могло оказаться, что принесли важный документ или бесценную информацию от коллеги или…
Мэт Минтир! Кейла посмотрела в глазок. Ее сердце застучало глухо и часто. Она не помнила, чтобы так волновалась с давних пор, с седьмого класса, когда Дании Брайан, любимец класса, прислал ей любовное послание. Внезапно в ее памяти всплыла ясная и отчетливая картина из прошлого. Возьми себя в руки! – убеждала она себя. Дан Брайан в тот год отправил любовные послания еще по крайней мере десяти другим девочкам из их класса. Да и ранимый двенадцатилетний возраст определенно остался далеко в прошлом.
– Кейла, я знаю, ты тут! – крикнул Мэт. – Я разговаривал с Кристиной на стоянке, и она мне сказала, что ты дома, – Он опять постучал в дверь. – Я хочу поговорить с тобой и не уйду, пока ты не откроешь.
Кейла попыталась взять себя в руки. Впадать в панику не было причины: уж она-то знала, как выпутаться из трудной ситуации. В конце концов, она сделала карьеру, обучая этому других.
Она медленно отворила дверь. На нем был синий костюм в тонкую полоску, который, по ее собственным наблюдениям, являлся предметом мужской штатской одежды, символизирующей власть. Она сама советовала кандидатам такой костюм, когда солидный внешний вид мог помочь во время дискуссий с оппозицией. Кейла набрала воздуха. Ее, однако, не пугал ни его костюм, олицетворявший власть, ни сам мужчина.
– Дверь открыта, – холодно сказала Кейла. – Говори. У тебя, – она выразительно посмотрела на свои часы, – пять минут.
Мэт внимательно осмотрел ее. На ней была короткая клетчатая юбка, черные колготки, замшевые ботинки по щиколотку и черная английская блузка, поверх которой был длинный красный блейзер. Ее длинные густые вьющиеся волосы были высоко собраны в конский хвост.
– Ты больше похожа на студентку, чем на ловкого колдуна-эксперта по СМИ, – выпалил он.
– Ловкого колдуна-эксперта по СМИ, – повторила она звенящим голосом. – Именно так. Ты зря потратил свои пять минут. – Она хотела захлопнуть дверь, но он оказался проворнее и, ухватившись за дверь обеими руками, не дал ей такой возможности.
– Нам нужно поговорить, – твердо сказал он.
– Зачем? Я уже слышала твое мнение о политических консультантах. Так зачем же тебе тратить попусту драгоценное время, разговаривая со мной?
Мэт нахмурился.
– Послушай, разреши мне войти. Мне начинает надоедать спорить с тобой, стоя на лестнице.
– Так ты хочешь спорить со мной в комнате? Лучше не надо, спасибо, я обедаю.
Мэт решил не дожидаться приглашения, и Кейле ничего не оставалось, кроме как отойти в сторону и позволить ему войти, ведь не преграждать же ему путь своим телом. Она опасалась каких бы то ни было физических контактов с ним. Нахмурившись, она вернулась к маленькому кухонному столику, где на тарелке лежал ее неаппетитный сэндвич.
Мэт прошел за ней.
– Это твой обед? – Он сделал гримасу. – А ты не ахти какой кулинар, а?
– Я способна разморозить и разогреть продукты в микроволновой печи не хуже всякого другого, – парировала Кейла.
– Ну что ж, похоже, этот сэндвич как раз из микроволновой печи. Не хочешь ли заказать что-нибудь с доставкой на дом из китайского ресторана? Я угощаю.
Кейла взяла свой сэндвич. Он был жесткий и холодный. Она положила его назад на тарелку.
– Не могу. Я сегодня вечером уезжаю в Вашингтон. Как можно скорее. – Она бросила на него испепеляющий взгляд, – Надеюсь, ты извинишь меня, я должна еще собрать свои вещи.
Это определенно был намек на то, что ему пора уходить. Кейла направилась из кухни, ожидая, что он последует за ней и она сможет проводить его к двери. Вместо этого он сел на один из кухонных стульев Кристины.
Кейла обернулась и посмотрела на него.
– Изволь немедленно уйти, Мэтью Минтир.
– Вначале ответь мне на один вопрос, Кейла. Это то, что меня беспокоит, и мне нужен ответ.
Кейла вздохнула.
– Возможно, я буду сожалеть об этом, но ладно, спрашивай.
Он подался вперед, напряженно глядя на нее.
– Почему ты работаешь именно в этой сфере, в которой сейчас занята? Что заставило тебя работать в такой..
– Некоторые маленькие девочки мечтают вырасти и стать балеринами, медсестрами или учительницами, – прервала Кейла. – Я же мечтала стать специалистом по политической рекламе. Еще в детском саду я воображала, как разрабатываю стратегию проведения выборной кампании, мастерски создаю интересные и важные сообщения для шестичасовых новостей.
– Превращая американскую политику в безнравственную игру, в которой замешаны большие деньги, – резко вставил Мэт.
– О, ну и это тоже, – сказала она дерзко. – Все это часть мечты.
– Ты можешь шутить, но это не смешно, Кейла. – Мэт встал, сжимая ладони в кулаки. – Разве ты не видишь, что происходит? Сегодня в политике имеет значение уже не то, что скажет кандидат, а сколько миллионов он может собрать с особо заинтересованных групп и как эти миллионы растрачиваются хищниками, которые создают хитрые пропагандистские штуковины. Простой избиратель чувствует себя бессильным и забытым, каковым он и является на самом деле из-за обманщиков вроде Диллона и Уорда и… и…
– Меня, – сказала Кейла без всякого выражения.
– Да. Тебя. – Он направился к ней. – Кейла, я думал об этом. Черт, я ни о чем другом не мог думать с пятницы, когда ты мне сказала, чем занимаешься, кто ты. – Мэт остановился в нескольких дюймах от нее. Он часто и тяжело дышал. – Я твердо убежден в том, что человек представляет собой то, чем он или она занимается, Кейла.
– Ты убежден, что род занятий непосредственно связан с характером человека или его отсутствием? – Она иронически рассмеялась. – Как ты все упрощаешь! А как же насчет безнравственных полицейских и медсестер, которые убивают своих подопечных? И как же вписываются в твою идеальную схему телевизионные проповедники, которые обманывают верующих?
– Я не думаю, что род занятий и поступки человека однозначно определяют его характер. И, конечно, для каждого правила есть исключения, но…