Но оно там уже было, как тлеющий огонь, вспыхивающий отдельными искрами, тихо и незаметно, пока вдруг не разгорится жарким пламенем, превращаясь в пожар, слишком сильный и слишком неистовый, чтобы его можно было погасить.
Глава седьмая
Позже в тот же вечер, когда она вела машину домой, в Вашингтон, во время сильного ливня с ураганом, Кейла задавалась вопросом: что бы произошло, если бы, поглощенные одним из этих пылких, затяжных поцелуев, они не услышали голоса прямо за дверью, а затем звук вставляемого в замок ключа? Если бы их с Мэтом не прервали, чем бы логически завершились эти голодные поцелуи?
Хоть и стыдно было это признать, Кейла понимала, что не стала бы противиться. Она просто не смогла бы остановить Мэта. Слишком далеко она зашла, ее здравый смысл и самообладание были подавлены неистовой страстью, которую без всяких усилий пробудил в ней Мэт. А он? Разве смог бы он остановиться? Таким образом, дело совершенно определенно закончилось бы в постели.
На мгновение Кейлу обдало жаром. И она неловко заерзала на сиденье, крепко вцепившись в руль. Она с трудом прогнала прочь волнующие фантазии и стала вспоминать то, что в действительности произошло, когда они с Мэтом, охваченные страстью и, забыв обо всем, лежали на твердом деревянном полу.
Сквозь дверь донеслись веселые женские голоса и смех, и Кейла мгновенно узнала один из них – голос своей сестры. Она оторвалась от Мэта и вскочила на ноги, дрожа от неудовлетворенного желания.
– Это Кристина! – хрипло воскликнула она. Мэт застонал и медленно сел, как раз в тот момент, когда открылась парадная дверь.
Вошла Кристина и еще две женщины. Кейла стояла перед ними взъерошенная и дрожащая, ее рот распух от пылких поцелуев Мэта, а он, ошеломленный, сидел на полу со стеклянными глазами.
– О, дорогая! – в смятении воскликнула Кристина. – Я не хотела, я никак не думала, что… – Она сделала выдох и опять затараторила: – Понимаешь, уже в ресторане я обнаружила, что забыла бумажник. Разве не глупо с моей стороны? Сегодня вечером, меняя сумки, я забыла положить его, и поэтому мы с Лоррейн и Дианой решили…
– Кристина, к чему этот лепет, – мягко перебила Кейла.
– Ну разве я виновата? Я ужасно расстроена! Кейла, Мэт, мне ужасно жаль, что я вот так ворвалась к вам.
Мэт медленно поднялся на ноги. Прекрасно отдавая себе отчет в происходящем, Кейла понимала, что Мэта вовсе не радует, что три лоббиста застали его – ну, не совсем на месте преступления, но что-то вроде того. Она чувствовала себя обязанной дать ему возможность сохранить лицо, сгладить ситуацию и устранить всеобщую неловкость.
– Ты ничему не помешала, Кристина. Мэт упал, споткнувшись, и едва не разбил голову о твой стеклянный кофейный столик. К счастью, он не пострадал, но ему… э-э-э… потребовалось немного времени, чтобы прийти в себя.
Слишком поздно Кейла заметила холодное неодобрение в его глазах и сардоническую усмешку, искривившую его губы. Она почти читала его мысли: вот вам имиджмейкер в действии, искажающий правду, чтобы помешать людям разобраться в ситуации; прирожденная лгунья, не имеющая понятия об искренности, которая даже с собственной сестрой-близнецом не может быть честной! Это не так! – хотелось ей возразить. Я не такая!
Но Мэт уже спешил к двери, словно ему не терпелось убежать отсюда – и от нее? Он обернулся, задержавшись ровно настолько, чтобы вежливо попрощаться с Кристиной и ее подругами. В сторону Кейлы он не удосужился даже взглянуть.
Кейла пробормотала что-то насчет того, что ей нужно собрать свои вещи, и заторопилась из гостиной, отклоняя приглашения трех женщин присоединиться к ним и пообедать вместе. Она покинула квартиру Кристины и спешно отправилась домой, в округ Колумбия.
И вот теперь она здесь, за рулем, в дождь, на темной автомагистрали между штатами, по радио тихо звучит грустная песня об утраченной любви. Нахмурившись, Кейла выключила его и поставила кассету с записью жуткой, леденящей душу детективной историй с убийством. Это явно больше соответствовало ее настроению, чем песня о любви. Любовь была тайной, которой ей следовало остерегаться, а секс – опасностью, которой она не хотела себя подвергать. Что касается Мэта Минтира…
Кейла сглотнула. В нем, казалось, воплотилось все это: любовь и секс, тайна и опасность. Она уже давала клятву раньше, но опять решительно и горячо повторила ее. Больше она его не увидит, а если по какому-то неудачному стечению обстоятельств их пути все-таки пересекутся, она не заговорит с ним. Она, конечно, и близко к нему не подойдет и не позволит себе остаться с ним наедине. Она не смеет так рисковать.
До чего же это унизительно. Да еще когда речь идет о мужчине, который открыто ее не выносит. Но Кейла смело посмотрела правде в лицо. Как она часто говорила своим клиентам: слабости – следует выявить и признать, прежде чем их можно будет сгладить или (что предпочтительнее) искоренить. По злой иронии судьбы, ее слабостью оказался Мэт Минтир. Ну что ж, она это выявила, она это признала. Сейчас она вычеркнет его из своего сознания и из своей жизни.
Март месяц начался с неистовой снежной бури, вдохновляющей метеорологов повсюду пользоваться избитой фразой «ворвался как лев». По устоявшейся традиции, они предсказывали, что месяц «уйдет тихо, как овечка», с теплой и приятной погодой. Но это обещание было слабым утешением для жителей, переживающих буран, который навалил снежные сугробы в три фута высотой вдоль большей части Восточного побережья. Вашингтон, округ Колумбия, не был обойден.
Вооружившись лопатой и еще несколькими необходимыми инструментами, Кейла, изнемогая от усталости, трудилась, откапывая свою машину на стоянке… и во время работы упала в глубокий обморок. Когда она очнулась спустя несколько минут, все еще испытывая головокружение и слабость, то обнаружила, что сидит в снегу, куда упала, потеряв сознание, а рядом с ней валяется скребок для льда.
Она подтянула колени к подбородку и положила на них голову. Нет причины волноваться, успокаивала она себя. Она усердно поработала, убирая снег почти двадцать минут на голодный желудок. Она торопилась разделаться с этой работой и утром не стала тратить время на еду.
И все же ей на ум внезапно пришла мысль, что возможна и другая причина ее обморока. Опасный вирус, поражающий в течение двадцати четырех часов, который свирепствовал в городе. Ее помощница Джолин подхватила его тремя днями раньше и, выйдя на работу, напугала ее рассказами о головокружении и тошноте. Повеселев, Кейла решила, что она могла заразиться от Джолин, поскольку у нее определенно кружилась голова, и хотя ее и не стошнило, но несколько мутило.
Конечно, одно из двух: перенапряжение или вирус. Только поэтому она впервые в жизни потеряла сознание. Именно так! И это никак не связано с тем, что у нее на неделю задерживаются месячные – впервые в жизни. Ее охватила безудержная паника. Не может быть, чтобы она забеременела!
Перед ее мысленным взором возник образ, ясный и отчетливый: Кейла увидела себя сидящей в своей квартире после той ночи, когда они с Мэтом Минтиром предавались любви с неистовым безумством, не думая о последствиях. Она забудет об этой ночи, как будто ее и не было, дала она тогда себе клятву.
И что же? Она не забыла. С тех пор она думает о Мэте каждый день, хотя он и не пытался связаться с ней со времени своего поспешного бегства из квартиры Кристины однажды вечером несколько недель тому назад. Но если ее разум не хочет забыть, то, возможно, этого не желает Всевышний? Возможно, Господь Бог решил – замыслил! – оставить ей постоянное напоминание о той ночи? Маленький агукающий и барахтающийся комочек, появления которого можно ждать через девять месяцев после той страстной ночи.
Кейла громко застонала. Ребенок! Что же ей делать, если она беременна? Она поклялась никогда больше не разговаривать с Мэтом Минтиром. А он, безусловно, способствовал тому, чтобы она сдержала клятву.