Конечно же, начало положено – есть жилище, достойное величия короля… Люксембургский дворец, пристанище целой династии коронованных женщин, показался графу вполне подходящим для его будущей роли. Увы, старый дворец хотя и сохранил свой прежний блеск, но сильно сдал от одиночества. Времена блистательных женщин закончились там в 1742 году, тридцатью тремя годами раньше, со смертью королевы Луизы Испанской, вдовы Филиппа V, урожденной принцессы из рода герцогов Орлеанских, которая жила там со времени своего вдовства. А затем – тридцать три года – никого.
Итак, Месье получил роскошную резиденцию, соответствовавшую его амбициям. Но дворец требовал ремонта, который мог бы вернуть ему подлинно королевский вид. Сумма, необходимая для этого, оказалась астрономической, и король, уже имевший жену, которая обходилась ему недешево, не обнаружил ни малейшего желания (равно как и средств) оплачивать пожелания брата, к которому к тому же он не питал особой привязанности. И не без оснований.
Тогда Месье решил сам заняться поиском денег и превратился в строительного подрядчика. Слава богу, владение было обширно, а сады – огромны. Месье отторгнул от него часть с западной стороны – около 13 400 туазов[3] – и продал. Так он получил сумму, необходимую для оплаты работ во дворце. Этих денег хватило даже на постройку восхитительного особняка на улице Мадам, предназначенного для его фаворитки графини де Бальби.
Но не ему довелось воспользоваться результатами этих трудов. Работы велись с таким размахом, что они не были закончены к тому моменту, когда разразилась революция. В ожидании дальнейших событий принц крови поселился на втором этаже Малого Люксембургского дворца – там, где нынешние французские сенаторы оборудовали себе ресторан.
Но надолго он там не задержался, и, едва события начали принимать угрожающий характер, он бросил это жилище, встав на опасный путь эмигранта.
В ночь на 20 июня 1791 года, когда Людовик XVI, Мария-Антуанетта и их дети убегали из Тюильри в желтой дорожной карете, стараясь остаться незамеченными, Месье покинул Люксембургский дворец вместе со своим другом д’Аваре. Мадам (если ее можно так назвать, ибо речь шла о доброй, но некрасивой усатой савойке, которая, однако, прекрасно готовила) отправилась в путь в другой карете в обществе мадам де Гурбийон, своей фаворитки. Жребий был брошен. Королевскую семью задержали в Варенне, но граф беспрепятственно достиг Брюсселя. Люксембургский дворец он увидит через много-много лет, когда ему суждено будет стать королем Людовиком XVIII.
Во время его отсутствия судьба дворца была весьма странной. В 1793 году у Конвента, который к тому времени успел заполнить все известные парижские тюрьмы, обнаружилась острая нехватка тюремных помещений. А так как огромное здание Люксембургского дворца пустовало, им решили воспользоваться. И вот дворец переименовали в «Национальный дом безопасности» и превратили в тюрьму.
Сначала там хотели поместить Людовика XVI после разграбления Тюильри, но Парижская коммуна воспротивилась: прежде всего, в этом дворце было слишком уж много королевского, и к тому же его было неудобно охранять. На инаугурацию в «Национальный дом безопасности» 2 июня 1793 года были приведены двадцать два депутата-жирондиста. С первыми представителями французской нации, посаженными тут за решетку, еще обращались с некоторым уважением. Вскоре к ним присоединились оказавшиеся во Франции англичане, а потом – все те, кого уже некуда было деть. Цифры поражают. В течение года число заключенных выросло с 22 до 818. Среди несчастных оказались и носители величайших имен Франции: все семейство де Ноай (старый маршал, его жена, их дочь герцогиня Айенская и их внучка), а также герцог де Леви, президент Николаи, граф де Мирепуа и многие другие. Вскоре те, кто посылал их на эшафот, тоже оказались здесь: Дантон, Эбер, Камиль Демулен, Фабр д’Эглантин (который, однако, уже не распевал сочиненную им песенку «Идет дождь, моя пастушка»), Эро де Сешелль.
После 9 термидора наступили перемены, и какие! Еще больше заключенных! Художники. В частности, Давид, который нашел тут достаточно места, чтобы работать над гигантским «Похищением сабинянок»[4]. Но всему свое время: и вот уже к власти пришла Директория…
Вначале здесь обустроили Зал Заседаний, потом – комнаты для одного из руководителей Директории, Барраса. Остальные четверо заняли Малый Люксембургский дворец, и так продолжалось до того момента, как Бонапарт привел всех к единому знаменателю: сначала разместил во дворце Сенат (после договора в Кампо-Формио), а затем переехал туда самолично.
4
Полотно гениального французского художника Жака Луи Давида имеет полное название «Сабинянки, останавливающие битву между сабинянами и римлянами» (1799), хранится в Лувре и также известно, как «Похищение сабинянок».