— Хорошо,— ответил Юрка,— попытаюсь.— Он встал и поднял свою дубинку. Маститый ушел вперед. X-Девятый — за ним, а Юрка поплелся сзади. Ему не хотелось возвращаться в муравейник, очень не хотелось, да только слово надо держать, иначе грош тебе цена.
В зарослях терна они пошли в обход странной копны. Муравьи не обратили на нее внимания, но Юрка удивился — копна вроде как дышит. Пригляделся, зашел с другой стороны. Заяц! Притом плачущий!
— Что случилось? — участливо спросил мальчишка.— Почему ты весь в слезах?
— Горе у меня,— ответил тихо заяц.— Большое горе.
— Какое еще горе?
— Умер мой братишка,— пояснил заяц, и слезы пуще прежнего полились из его глаз.— А ведь я вчера предупреждал его: не ходи на капустное поле, его обработали метилнитрофосом. Не послушался. Теперь лежит бездыханный! — заяц закрыл глаза лапами, покачиваясь в безутешной скорби.
— Да, это большое горе,— согласился Юрка, которому стало жаль страдающего зайца,— но что случилось, то случилось. Слезами горю не поможешь.
— Верно, друг,— сказал заяц.— Все верно. Да я уже не только по братишке горюю. Горюю по всему нашему заячьему роду. Трудно нам приходится — раньше донимали только хищники да охотники, а теперь вот и химия против нас. Против химии мы бессильны. Тут нас ноги не спасут. Боюсь, что в недалеком будущем люди о нас будут судить только по чучелам в охотничьих магазинах.
— До этого дело не дойдет,— возразил Юрка.— Как только зайцев станет мало, их тут же занесут в Красную книгу и начнут охранять.
— Уте-е-шил! — саркастически заметил заяц.— Себя, конечно, вы, люди, не собираетесь заносить в Красную книгу?
— Всякое может случиться,— не моргнув глазом, ответил Юрка.— Найдется какой-нибудь псих и начнет мировую ядерную войну. И тогда на земле останется людей ровно столько, сколько нужно для Красной книги.
— Мы, зайцы, предпочитаем жить на земле, а не в книге, хотя бы и в Красной. Нас цветом не приманишь.
— А почему говорят, что зайцы очень трусливы?
— Мы не трусливы! Просто у нас сильно выраженный инстинкт самосохранения. Ничего общего с трусостью. Подумай сам: если бы мы не убегали, хищники извели бы нас в считанные годы!
Юрка бросился догонять муравьев. По пути он пытался представить себе Ломехузу. Что же это за жук такой? Пока не поздно, может, отказаться от своего обещания? Никто не тянет за руку, повернуться и уйти...
Стоило поддаться таким мыслям, как он почувствовал неловкость, будто его уличили в чем-то очень унизительном и постыдном. «Вот, оказывается, каков я! Верить мне нельзя, положиться на меня тоже. Ай-яй-яй! Нехорошо, мальчик, очень нехорошо!»
Маститый с Х-Девятым поджидал Юрку у подножия муравейника. Они рассказали, что собой представляет этот жук Ломехуза — ловкий, хитрый приспособленец, дурманящий муравьев наркотиками. Не спеша забрались на холм муравейника и вошли в туннель. На первом перекрестке маститый попросил их подождать, а сам скрылся. Вскоре вернулся с кусочком гнилушки, испускающей в полумраке желтоватое сияние, достаточное, чтобы рассмотреть все вокруг.
— Мне показалось, что ты плохо видишь в темноте,— сказал маститый.— Гнилушка тебе поможет.
Ломехузу они разыскали возле склада муравьиных личинок. Хитиновые надкрылья землисто-серого цвета позволяли ему оставаться во мраке подземелья почти невидимым. Во всяком случае Юрка разглядел жука с трудом, да и то благодаря его сверкающим глазам — двум светящимся зеленым точкам. Жук терзал муравьиную личинку и был настолько уверен в своей безнаказанности, что на пришельцев не обратил никакого внимания.
— Это он,— прошептал X-Девятый.
— Да, это он и есть,— подтвердил маститый.— Не буду мешать.
Маститый исчез. Юрка подошел к жуку, вокруг которого суетились муравьи. Они облизывали и гладили ему бока, выклянчивая дурманящий сок. Но Ломехуза был скуп, микроскопическую дозу выделял только новому муравью, еще не знакомому с отравой. Попробовав ее однажды, муравей на всю жизнь оставался прислужником жука, забывал в его присутствии о своих обязанностях, не обращал внимания даже на Матерь- повелительницу. Такова была сила наркотика.
Юрка долго рассматривал жука, удивляясь, как по-хозяйски независимо ведет он себя в чужих владениях. Жук почувствовал пристальный Юркин взгляд и насторожился. Повернулся всем корпусом в Юркину сторону, словно спрашивая: «Чего уставился?» Потом выдавил капельку наркотика и с видом хозяина, потревоженного жалким попрошайкой, подозвал Юрку.