Он выглянул из-за кустов и поразился: лужайка, казалось, была разворочена бульдозерами, и на ней среди истерзанных кустов лежала туша гигантского динозавра. Верхнюю часть туши облепили неизвестные Юрке птицы и летающие ящеры. Они шумно дрались между собой, отрывая от туши небольшие куски мяса.
Нижней частью истерзанной туши овладели оксиены. Они скалились друг на друга и кидались на птиц. Поодаль, среди кустов в траве, сидели изголодавшиеся зверьки, которым не позволено было присоединиться к трапезе. Глядя на рычащих и шипящих хищников, Юрка вдруг рассвирепел. В следующий миг он сделал то, что в этих обстоятельствах никто не может сделать в здравом уме,— он поднял дубинку и с криком «ура» выскочил из-за кустов. Звери и птицы на мгновение опешили и тут же бросились врассыпную.
Оксиены вели себя наиболее злобно. Юрка осматривал останки динозавра, а они сидели метрах в пятнадцати, скалились и рычали. Как ни истерзан был динозавр, но мальчишка смог по некоторым признакам,— например, по затылочному выступу — определить, что это эдмонтозавр, наиболее крупный травоядный ящер конца мелового периода. А вот кто был его убийцей, не смог бы сказать. Скорее всего один из трех громадных хищников: спинозавр, тираннозавр или дисплетозавр. Любой по размерам не уступал эдмонтозавру. Следы ящера-убийцы, заметные по примятой траве, уводили по склону долины в саванну.
— Бедный эдмонт! — сказал Юрка. Вроде бы негромко сказал, но оксиены, услышав человеческий голос, поджали хвосты и вздыбили шерсть на загривках. Их встревожил непривычный голос пришельца, который как будто слабоват на вид, а ведет себя как всесильный. Поди знай, на что он способен! Что у него на уме!
Юрка медленно обошел вокруг бренных останков могучего травоядного. Толстые, ободранные, переломанные ребра торчали во все стороны: с них свисали клочья серой кожи в два пальца толщиной; полуобглоданный череп с плоскими, длинными зубами скалился на солнце. Все это еще недавно было гигантским зверем, легко передвигавшимся по саванне. И вот что от него осталось!
У Юрки кружилась голова. Он поспешил прочь. Метров через пятьдесят оглянулся — дикое пиршество возобновилось. Через полчаса пути снова увидел эдмонтозавра. На этот раз живого. Флегматичный колосс неторопливо пробирался через кустарник по склону холма. Могучий хвост оставлял в траве широкий след. При появлении человека эдмонто- завр лениво выпрямился, встал на задние лапы и проводил мальчишку беззлобным взглядом.
Лес отступил от реки. И теперь она торопливо струилась среди безлесных холмов. Здесь река не могла позволить себе такой роскоши, как неспешное течение по равнине. Здесь приходилось извиваться, пробиваться порой сквозь узкие ущелья, шуметь, негодовать. Юрка вскоре понял, что если следовать бесконечным изгибам реки, придется идти долго, а пройдет мало. Не лучше ли идти прямиком, ориентируясь на приметные детали ландшафта: одинокое дерево, высокую скалу или рощу?
Страшновато было преодолевать крутосклонные долины, забитые кустарником, где нередко попадались и колючие массивы, чем-то напоминающие заросли терна.
Мысль о том, что каждую минуту он может подвергнуться неожиданному нападению, держала мальчишку в напряжении. Незаметно для себя он стал больше полагаться на интуицию. Поднимаясь по склону долины, вдруг остановился. Не устал, не запутался, не увидел никакой опасности. Но идти дальше не мог. В душу исподволь вполз тягостный страх. До вершины холма оставалось метров двадцать. Предчувствие опасности подавляло. Но где она? Растерянно огляделся. Изрытый оврагами склон зарос кустами. Среди кустов змеилась тропа не тропа, но какие-то следы. Конечно, по ним удобно идти, но можно было податься левее, обогнуть скалу и выбраться на плато с другой стороны. Юрка свернул в кусты, продрался сквозь них, искололся, поцарапался, еще больше разодрал одежду и оказался за скалистым уступом, нависающим над тропинкой. За выступом скалы, там, куда поднималась тропа, лежал огромный удав и злобно следил за мальчишкой. У него был такой вид, будто его подло обманули. Юрка бросился прочь. Камешки брызнули из-под кед.
День подходил к концу. Второй день Юркиного пребывания в мезозое. Он с надеждой вглядывался во все, что его окружало, стараясь уловить границу между мезозоем и следующей эрой. Сначала бросились в глаза изменившиеся деревья. Хвощи если и не исчезли совсем, то заметно уменьшились в росте. То же случилось и с древовидными папоротниками и плаунами, с травами и кустами, со множеством насекомых и цветов. Все это внешне приближалось к знакомым видам, хотя до полного сходства было еще очень далеко.