Юрка кивнул.
— Пройдут миллионы и миллионы лет, прежде чем Земля залечит свои раны. Но это будет совсем другая Земля... Солнца сейчас не видно, верно? А между тем оно в зените. Помнишь, в какой стороне оно всходило?
— Кажется, в той.
— Верно! А теперь всходит вон там. То есть, там, где ты привык видеть восход в своем двадцатом веке.
— Скажи, ты можешь переноситься в любую эпоху?
— Не только могу! Я делаю это постоянно. Я путешествую во времени чаще, чем в пространстве!
— Любопытно! Значит, ты видишь много интересного!
— Я, малыш, вижу все, но не придаю этому значения. У меня есть один порок — я лишен способности удивляться,— сказал Лесовик и развел руками.— Что поделаешь, таков уж я! Однако мы с тобой засиделись. Тебе долго здесь оставаться нельзя... Я уже говорил — вредные газы, радиация и все такое прочее. Надо убираться отсюда, и чем скорее, тем лучше.
— Куда? Домой?— вскинулся Юрка.
— Ну нет! Даже в память о моих бедных соснах я не могу сделать этого, вернуть тебя домой! Мы еще погуляем с тобой, дружок! Сдается мне, что ты не прочь повидаться со своими кровными родичами, а? Как ты на это посмотришь?
— Положительно посмотрю! — воскликнул Юрка, подумав, что встретиться с родичами — значит, вернуться домой.
— Вот! Наконец-то наши желания совпали!— обрадовался Лесовик.
— Ты не представляешь себе, как я соскучился по матери, по отцу!— воскликнул Юрка, и столько в его словах было надежды и скрытой мольбы, что сердце Лесовика дрогнуло.
Но Лесовик даже с размягченным сердцем остается Лесовиком.
— Ты, малыш, видел закат мезозоя. Начинается кайнозой. Здесь тоже очень много интересного. Но чтобы хоть краешком глаза увидеть все самое интересное, не хватит и десяти жизней. Ты согласен?
— Да,— сказал Юрка. Он пережил уже столько интересного, что часть из пережитого не прочь был бы отдать кому-нибудь из постоянных своих противников — Игорю или Ваське.
— Перевернем несколько страниц земной истории: палеоцен, эоцен, олигоцен, миоцен, плиоцен... Останавливаемся в плейстоцене, за сорок тысяч лет до нашей эры. Здесь тебя ждет очень интересная встреча, малыш...
— Зачем столько загадок? Говори прямо — с кем я встречусь?
— Ишь, какой прыткий! Погоди. Сначала ответь мне на несколько вопросов. Кто твой отец?
— Инженер.
— Как его зовут?
— Александр Никитич.
— Значит, деда звали Никита?
— Ну да.
— А как звали отца твоего деда?
— Кажется, Артем... Да, бабушка говорила — Артем.
— А как звали отца этого Артема?
— Не знаю.
— А чем занимался тот, которого ты не знаешь?
— Не знаю.
— Вот видишь, малыш, как мало ты знаешь и как много не знаешь! — торжествующе воскликнул Лесовик.— Теперь признайся честно — хотел бы знать кое-что еще?
— Бабушка говорила, что любопытством бог меня не обидел!
— О, твоя бабушка — наблюдательный человек... Я устрою тебе встречу с твоим пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра- пра-пра- пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра... погоди, так дело не пойдет. Я должен буду прапракать тысячу шестьсот три раза и где-нибудь обязательно собьюсь, в арифметике я не особенно силен... В общем, ты понял, я устрою тебе встречу с прямым твоим пращуром в тысяча шестьсот третьем колене. Кстати, там ты встретишь и пращура тысяча шестьсот второго колена. Идет?
— Не знаю. Боязно... А что я с ними буду делать?
— Хм! «Что делать»... Съешь их! Или они тебя!
Юрка серьезно посмотрел на Лесовика. «Хорошо ему отшучиваться! А мне-как быть? Подойти к дикарям и сказать: «Здрасте, я ваш правнук в тысяча шестьсот третьем колене»? А если они людоеды? Сорок тысяч лет назад человек мог быть только дикарем и людоедом».
— Не волнуйся, малыш! Никто из твоих предков никогда не ел людей. Ни в прямом, ни в переносном смысле. На этот счет можешь быть спокоен.
— А как я их узнаю?
— Голос крови, малыш! Он подскажет. Не тебе — так им.
— Тогда я согласен.