— Он слаб. Это не мужчина, это тряпка, раз он самоутверждается за счёт женщины. Ты ведь понимаешь, что он и пяти минут не продержался бы в плену. Ты была там две недели. У тебя самые красивые волосы на свете, ты ведь знаешь, как я их люблю. Аккуратные ногти, мне нравится, что ты не красишь их, а только подпиливаешь. И шрамы, - он покачал головой, — Как ты говорила мне…они часть тебя. Они нисколько тебя не портят. Ты красивая. Очень. Мы как Красавица и Чудовище.
— Не очень-то ты подбодрил, ведь на твоём фоне, красавчик, чудовище именно я, - Мари улыбнулась, а потом захохотала, потому что он начал щекотать её ребра. Он смеялся в ответ, нависая над ней всем телом и придерживая руки над головой бионикой. А потом замер, всматриваясь в глаза. Грин тяжело дышала, сердечко плясало чечетку.
— Я люблю тебя. Знаешь чего я боюсь больше всего на свете?
— Чего?
— Что это лишь сон или наваждение. Что моё подсознание придумывает эту историю и тебя, пока я нахожусь в криокамере, на одной из баз Гидры. А может я умираю и это мои предсмертные мечты. Меня кто-то любит…
— Я рядом, Джеймс. И я люблю тебя. Такого, как ты, невозможно не любить. Всё реально. Знаешь чего я боюсь?
— Чего?
— Потерять тебя. Потому что ты тот человек, который показал мне настоящие чувства, показал мне любовь.
Эти слова заставили его большое, когда-то давно холодное, а сейчас будто лава, сердце ускорить ритм. Его женщина. Его любовь. Его поддержка. Вот она, рядом, лежала и шептала нежности, безвозмездно делилась своим теплом и любовью. Они были единым целым. Так хорошо и спокойно ему не было даже до Второй Мировой Войны. Безусловно, он был привлекателен, пользовался успехом у противоположного пола, но она… Она это что-то другое. С теми девушками был секс и свидания, танцы, он никогда не думал о совместной жизни с ними. Он шёл на фронт и пользовался теми крошками тепла, которые они могли ему дать. А после Гидры… Баки никогда даже и не мечтал. Он плыл по течению и был рад тому, что рядом хотя бы Стив. Сержант с чёрным прошлым каким-то образом смог завоевать такое хрупкое доверчивое сердце. Он был готов на всё, лишь бы она была счастлива.
— Пойдём спать. Завтра рано вставать. Я отнесу тебя.
— Я не фарфоровая кукла, не разобьюсь, если дойду сама.
— Моя девочка, когда ты позволишь себе быть слабой рядом со мной? Сильным должен быть я, - он закинул её на плечо и понёс в постель.
— Тебе нравятся слабые? Что-то я не заметила этого, когда ты просил… «Мари, пожалуйста. Пожалуйста… Я больше не могу».
— Это другое, - звонкий шлепок по ягодице перебил её пародию. Он улыбался от уха до уха, вспоминая ту ночь, когда девушка приковала его к постели.
**********
После того, как Мари неделю смотрела на Стива, который был связан по рукам и ногам, она часто намекала Барнсу, что хочет попробовать сковать его так же. А он что? Он обещал ведь. Мужчины не берут слова обратно. Что-то пугало его, всё таки он был ведомым, в подчинении, много лет, но зря переживал. Как только он увидел Мари в чёрном комплекте и чулках, страх уступил место вожделению. Она запретила к себе касаться, только смотреть, и это было страшнее, чем пытка. Тёплые ручки вязали узлы на запястьях, а затем крепили к изголовью. Тоже самое и с щиколотками. Конечно же, Баки мог выбраться или сломать изголовье, но она сразу предупредила «Что-то сломаешь и больше мы в игры не играем». Поэтому он держал себя в руках настолько, насколько это было возможно в такой ситуации. Когда она завязала ему глаза, все остальные органы чувств обострились.
— Малышка, я хочу тебя видеть.
— Чуть позже, а сейчас чувствуй.
Мари передвигалась, как кошка, её губы и руки оказывались в самых неожиданных местах. Ещё секунду назад она прикусывала сосок, а в следующую уже рисовала языком узоры на бедренных косточках, после шептала что-то на ушко. Щекотала ребра кончиками волос, от чего по коже бежали мурашки. Оставляла дорожки поцелуев от запястья до самого плеча. Поглаживала бедра, даже щекотала ступни, только тогда ему было не смешно, ведь член стоял колом и уже приносил дискомфорт.
Когда Грин избавила его от повязки, стало ещё хуже. Ведь её глаза уже захмелели от возбуждения, губы слегка припухли, а ещё эти чулки… Мари умостилась меж разведенных ног. Глядя в его глаза, она играла только с яичками непростительно долго, ни разу не коснувшись к члену. Джеймс заерзал от нетерпения, на что она лишь изогнула бровь.
— Ты хочешь о чем-то попросить?
— Не мучай.
— Тебе разве не хорошо?
— Очень, но…
— Никаких но,- перебила она, — Ты будешь просить сегодня. Много и долго.
— А если нет?
— У тебя нет выбора.
Когда губы впервые коснулись к головке, Баки задрожал и выдал громкий протяжный стон. Мари усмехнулась с мыслью Не так быстро, милый. Ты рано радуешься. Девушка с особым удовольствием медленно подводила его к высшей точке наслаждения. Дождалась пульсации, яички поджались и… И в этот момент она остановилась. Выпустила его изо рта, тонкая ниточка слюны потянулась от головки к губам.
— Пожалуйста, Мари, пожалуйста, - шептал он толкаясь бёдрами вверх.
— Не так быстро.
Как только пульсация закончилась, а яички вновь были расслабленны, Грин поднялась вверх. Пока губы исследовали его грудь и плечи, она терлась промежностью о пах. И Баки чувствовал насколько она влажная. Он попытался толкнуться, но она лишь усмехнулась.
— Пожалуйста.
— Что?
— Сними трусики. Сядь на меня.
— Хорошо, но так будет не легче, - Мари поднялась и медленно выполнила его просьбу. Трусики полетели на пол. Она опускалась на член, сжимая его шею двумя руками. Двигалась плавно и в таком медленном темпе, что Бак был близок к безумию. И он просил. Даже не так… Он умолял. Не сразу, конечно, но когда она подвела его к оргазму в третий раз и снова остановилась, Джеймс был готов плакать.
— Пожалуйста, я больше не могу.
— Тогда отомсти мне за муки, - Мари усмехнулась и поддела узлы. Первым делом он освободил и ноги. Заломал её ручки за спину, связал их той же верёвкой, что и она его до этого, и упер грудью в матрас. Прекрасный вид. Уже через три минуты прежде белые ягодицы, горели огнём от сильных быстрых шлепков.
— Ты ещё неделю сидеть не сможешь.
— Я заслужила, папочка.
— А завтра ты не сможешь ходить, - он намотал волосы на кулак и потянул на себя, — Как думаешь, что я сделаю?
— Не позволишь кончить вообще? Ты опоздал, ведь я уже получила свое удовольствие,- она хмыкнула.
— Наоборот. Скоро ты забудешь всё, все слова, кроме «Папочка» и «Пожалуйста».
И она забыла. После пятого раза она кричала словно в бреду. Металась по мокрым простыням, пыталась свести ноги, но он не позволял. Волосы прилипли ко лбу, шее и плечам, губы искусаны до крови, запястья стерты грубой тканью.
Конечно, потом он снова стал мягким и нежным Баки. Отнёс её в ванную, самостоятельно искупал, потому что её коленки так дрожали, что был риск просто упасть. Перестелил постель и уложил, подбивая одеяло со всех сторон. Нанёс мазь на кисти, подал гигиеническую помаду, чтобы увлажнить губы. Забрался на свою сторону и крепко обнял, целуя висок.
— Мне понравились верёвки, - выдохнул он ей в ушко.
— Когда ты был прикован или когда связал меня?
— Всё. Мне понравилось всё.
— Мне тоже, - она мягко улыбнулась и подвинулась ещё ближе.
**********
Вот и сейчас он бережно уложил её в постель. Перевязал бинт заново и приложил холод. Опустился на колени у её ног, чтобы удобнее держать лёд. Баки крутил её слова в голове и улыбался. Такого, как ты, невозможно не любить. Не думаю, что мои жертвы согласились бы с тобой. Грин, как почувствовала, что поток его мыслей свернул куда-то не туда.
— Я тебя сейчас стукну.
— За что?
— Ты думаешь о Гидре. Я знаю, потому что твоя радужка становится тусклой, а взгляд расфокусирован.
— Иногда мне страшно от того, что ты делаешь. Будто читаешь мои мысли.