Прошло более четырех месяцев с тех пор, как сюцай Вэньжэнь вернулся из Ханчжоу домой, но, поскольку в этом году проходили Большие Испытания, он должен был снова ехать туда, так как ему удалось в родной округе занять первое место. Стояла шестая луна, погода была нежаркой. Юноша принялся складывать свой незамысловатый скарб и готов был тронуться в путь. В Ханчжоу он решил временно остановиться у своей тетки — вдовы, которая после смерти мужа Хуана жила одна в большом доме, но потом при случае он собирался снять удобную и прохладную комнатку, где можно было пожить в полном уединении. Приятели дали ему денег на дорожные расходы, и в один из дней, сказав своей матушке слова утешения, он со слугою Асы, который нес его книги, сел в лодку и отправился по назначению. Суденышко, оставив позади Восточные ворота, продолжало свой путь, когда вдруг на берегу возникла фигура молоденького монашка.
— Куда плывете? Не в Ханчжоу? — крикнул монашек.
Судя по выговору, он был уроженцем Хучжоу.
— Туда едем,— ответил лодочник.— Везу господина сюцая на экзамены!
— А меня не захватите? Я не поскуплюсь на расходы!
— А зачем тебе туда, наставник? — поинтересовался лодочник.
— Монашествую я там, в Линъиньсы — обители Сокровенного Духа. А сейчас возвращаюсь после побывки у родных...
— Сам я не волен решать,— сказал хозяин суденышка.— Надобно спросить у господина сюцая.
Челядинец Асы, который в это время пробрался на нос лодки, закричал:
— Эй, ты, безволосый! Осел непутевый!.. Катись подобру-поздорову! Мой хозяин едет на экзамены, удачу свою ищет, а ты, плешивый, только беду накличешь! Проваливай прочь, не то окачу вот из этой бадьи! Умою тебя, башка твоя смутьянская!
Вы, конечно, полюбопытствуете, отчего Асы обругал монашка такими словами? А все оттого, что в былые времена гуляла этакая едкая шутка, которая монашеский люд высмеивала: «У монаха на плечах не спокойная глава, а смутьянская башка!»[379] Заметим между делом, что слово «смутьянский» по звучанию сходно с другим словом, не слишком пристойным. Вот отчего слуга обругал монаха, видя к тому же, что его шутка повеселила присутствующих.
— Чего срамишь? Что я, обидел кого?.. Посадите — хорошо, не посадите — не надо!
Сюцай, высунувшись из оконца каюты, с удовольствием рассматривал монашка, такого складного и миловидного. На него было просто приятно смотреть! Услышав название храма, молодой сюцай подумал: «Вокруг обители, как говорят, прекрасные места! Погуляю я там, а монашек будет мне провожатым!»
Он быстро вышел из каюты.
— Эй, Асы! Хватит безобразничать! Молодой наставник, как видно, из наших мест. Если ему нужно в Ханчжоу, пускай садится в лодку! Вместе поедем. Что здесь такого?
Лодочник, приняв слова сюцая за приказание, пристал к берегу, и молодой монах забрался на суденышко. Увидев сюцая, он будто остолбенел, со вниманием на него посмотрел, а потом, поклонившись, вошел в каюту.
«Никогда не видел такого красивого инока! — подумал сюцай.— Ликом своим он похож на девицу. Одень его в женское платье — будет писаная красавица! Какая жалость, однако, что он монах!»
Ветер надул паруса, и суденышко стрелой полетело вперед. Сюцай и монашек сидели в каюте. Они спросили друг у друга фамилии и место, откуда родом, но уже по выговору было ясно, что они земляки, и это сразу же их сблизило. Сюцаю понравилась речь молодого монаха, исполненная благородства и изящества.
«Не обычный инок!» — подумал он.
Между тем монашек продолжал внимательно рассматривать сидевшего перед ним молодого сюцая.
Надо сказать, что в тот день погода была изрядно жаркая, и ученый предложил спутнику скинуть верхнее платье.
— Ничтожный инок жары не боится! — отметил монашек.— Доставьте сами себе такое удобство, сударь!
Стемнело. Они поужинали, и Вэньжэнь решил совершить вечернее омовение, от чего монашек решительно отказался. Сюцай, умывшись, лег в постель и, утомившись за день, сразу уснул. Асы, как ему было положено, отправился спать на корму. Дождавшись, пока все уснули, монашек загасил лампу и, раздевшись, лег на ложе рядом с сюцаем. Однако ему не спалось. Он ворочался с боку на бок и вздыхал. Видя, что сюцай продолжает сладко спать, монашек тихонько придвинулся к нему и, протянув руку; стал его гладить. И вдруг рука коснулась чего-то твердого и даже будто бы остроконечного. Монах сжал ладонь. В этот момент Вэньжэнь распрямил тело и проснулся. Монашек быстро отдернул руку и, стараясь не делать лишнего шума, отодвинулся в сторону. Но сюцай сразу смекнул, в чем дело.
379