Однажды, в самый разгар неудачных этих попыток и бесплодных усилий, привратник подал Яну карточку, на которой было начертано: «Гуншэн Чжан Инь, служивший под вашим началом в Юньнани, почтительно кланяется». Яну стало не по себе. «Я принял от него взятку,— вспомнил бывший судья,— пятьсот лянов серебра, а дела так и не сделал в связи с моей отставкой и отъездом на родину — как раз тогда меня отставили от должности, и я вернулся сюда. Конечно, надо было ждать, что этот Чжан потребует свои деньги назад, но я никак не думал, что он приедет ко мне сам. По справедливости, нужно бы возвратить взятку, раз обещание не выполнено, но до чего же обидно! Неужто придется отрыгнуть то, что уже давно проглочено? А если не возвращать? Нет, как-никак он гуншэн, а у этих книжных червей хитрости хоть отбавляй. Он ни перед чем не остановится, пока не получит денег, может и к властям пойти с жалобой. Правда, птица он не ахти какая важная, но связываться с ним ни к чему. Надо встретить его с почетом. Он человек многоопытный, искушенный,— может быть, и вообще об этих деньгах упоминать не станет. Тогда я щедро дам ему на дорогу и провожу его с миром. Но если он будет требовать и настаивать — дело другое».
Придя к такому решению, Ян неторопливо вышел из залы и распорядился:
— Просите господина гуншэна сюда!
Чжан Инь оправил на себе платье и появился перед хозяином дома. Помня о том, что перед ним бывший начальник, он отдал поклон по всем правилам и поднес Яну гостинцы. Ян принял подношения. Они сели за стол, хозяин предложил гостю чаю. Разговор начал Ян:
— Когда я служил в вашей провинции, я допустил много упущений. Пришлось оставить должность и вернуться на родину. С тех пор мне никак не удается побывать в ваших драгоценных местах, и сейчас, при встрече с вами, мне неловко и даже совестно.
— О нет, уважаемый господин Ян был чересчур честен, а нынче это такая редкость! По сей день в наших местах все с почтением вспоминают о ваших добродетелях, господин Ян.
— О! Такая похвала даже пугает меня! — вскричал Ян и, сложив руки в знак благодарности, продолжал: — Поздравляю вас, вы на пути к высокому званию.
— Это не моя заслуга, просто настала моя очередь.
— А куда вы держите путь? Где остановились?
— Я еду в столицу на экзамены и проездом оказался в вашей провинции. И вот решил нарочно заехать к вам — впитать свет, который вы излучаете.
— О! Вы проехали от Чэнду целых пятьдесят ли, чтобы со мною повидаться! Поистине небывалое внимание к немощному старцу!
Убедившись, что от разговора о деньгах хозяин уклоняется, Чжан Инь отважился начать его сам:
— В свое время у меня с вами было небольшое дельце — я передал уважаемому господину на сохранение кое-какие ценности. Однако, как известно, ничто из задуманного не исполнилось: вскорости господин уехал в столицу, а прямо оттуда возвратился на родину. Я не посмел бы вам докучать, если бы, отправляясь в столицу, я не оказался в стесненных обстоятельствах. Прошу господина вернуть мое добро и тем самым оказать мне поддержку в путешествии. Ради этого как раз я к вам и прибыл.
Услышав такие речи, Ян даже в лице переменился.
— В вашей провинции я жил впроголодь и пил одну воду, а вы толкуете о каких-то грязных взятках! Это наглая клевета! Вас, уважаемый, видимо, кто-то обманул!
Чжан Инь понял, что бессовестный судья решил присвоить его деньги. Будь он умнее и дальновиднее, он не стал бы настаивать на своем, но всеми чувствами и мыслями гуншэна правила жадность. В сильном волнении он закричал:
— Но я собственными руками отдал вам в ямыне деньги и ценности, у меня даже расписка осталась! Неужели вы все забыли? Быть того не может!
Услыхав о расписке, Ян переменил тон. Возмущение сменилась напускной любезностью:
— Ах, простите, пожалуйста, простите, я действительно забыл. Видите ли, брат моей жены собирался ехать на службу, и я должен был ему помочь, а мои дела находились тогда в плачевном состоянии, вот и пришлось прибегнуть к вашей помощи, чтобы его отправить. Потом внезапно начались неприятности, и я не мог возвратить долг. Конечно, я обязан вернуть вам эти деньги. Правда, истратил их шурин, а долг мне придется возмещать самому. Но подождите денек-другой, мы непременно что-нибудь придумаем.
После таких заверений Чжан несколько успокоился, но тут же его стала мучить мысль о чаше и головных украшениях.