— А может быть, ты из коварных побуждений утаил эти деньги?
— Ваша светлость! Я же здесь один, где мне прятать серебро? — воскликнул Ван Хуэй.— К тому же в гостинице Чжана, когда был еще жив хозяин, он сам следил за вещами и гробом. А потом я был всегда на глазах у Чжан Шаня, стражника Ли и нового возничего. Разве здесь что утаишь!
— В день, когда Ван Лу клали в гроб, ты присутствовал при обряде?
— Нет! Старший хозяин сказал мне, что нынче, мол, день несчастливый и смотреть на покойника не положено.
— Вот теперь ясно, что ты невиновен! — рассмеялся Сюй.— Я знаю, где серебро! — С этими словами он взял полоску бумаги и что-то на ней написал, а потом приказал служащим вложить ее в конверт и сверху поставить печать.
— Вот здесь ваше серебро.— Он протянул конверт братьям.— Когда приедете домой, вскройте конверт, тогда и узнаете, где ваши деньги... Здесь больше не задерживайтесь, иначе может опять что-нибудь случиться!
Братья не решились задавать лишних вопросов и, взяв конверт, возвратились в заведение Чжан Шаня. Как положено, они совершили поклоны перед останками родителей, после чего с бумагой начальства отправились в окружную казну за серебром. Начальник округа,— как известно, он был их земляком — помог им поскорее уладить дела, а служащие ямыня, не посмев чинить лишних препятствий, выдали из казны положенные деньги. Двадцать лянов братья отдали Чжан Шаню в награду за то, что он согласился держать у себя оба гроба, и за причиненные ему в суде неприятности. Они попросили хозяина подыскать им честного возничего, который довез бы останки родителей до дома. На следующий день они устроили обряд жертвоприношения, после чего все дары, положенные перед гробом, отдали Чжан Шаню и вознице. Затем колоды поставили на повозки, и они тут же тронулись в путь. Через несколько дней братья добрались до родных мест. Домашние со скорбными криками и плачем вышли им навстречу. Эту печальную картину можно изобразить такими словами:
Надо вам сказать, что родители погибших были еще живы. Находился в здравии и их дед — сюцай, занимавший когда-то пост начальника уезда. Стоит ли говорить, как горевали и плакали все они, узнав, что два молодых человека привезли останки своих отцов. Юноши подробно рассказали о злоключениях, приведших родителей к смерти, о прозорливости господина Сюя, который разрешил множество загадок в этой темной истории. Все родственники воздали должное мудрости чиновника, благодаря коей никто из безвинных не пострадал. Само собой, вспомнили и о серебре. Молодые люди объяснили:
— По поводу исчезнувших денег мы подали господину Сюю прошение. Он дал нам какую-то бумажку в конверте, велел вскрыть его лишь по приезде домой.
Они достали небольшой конверт и, распечатав его, обнаружили полоску бумаги с такой надписью: «Серебра было слишком много, чтобы один слуга мог его утаить. Ваш родитель сказал, что спрятал его весьма хитро. Несомненно, оно находится в гробу, который вам разрешается вскрыть. К сему дается это постановление».
— Я помню, что господин Ван Цзюэ не позволил тогда нам присутствовать при положении тела в гроб,— проговорил Вам Хуэй.— А когда гроб закрыли, деньги почему-то сразу исчезли. И вот сейчас благодаря господину следователю все стало ясно.
— Если есть разрешение начальства, я, его родитель, даю позволение вскрыть гроб! — сказал отец. Он велел Ван Хуэю принести инструмент, с помощью которого слуга осторожно снял крышку колоды. Все свободное пространство гроба было заполнено слитками серебра.
— Вот так господин Сюй! — закричал Ван Хуэй.— Если бы на его месте оказался какой-нибудь бестолковый чиновник, много бед он натворил бы, да и мне бы не поздоровилось!
Игао вместе с Икуем принялись пересчитывать деньги. Оказалось три тысячи пятьсот лянов, разделенных на две равные части — доли обоих братьев. Кроме них был еще сверток с тысячей лянов и к нему приложена записка: «Первоначальные деньги возвращаю моим родителям». Серебро напомнило о погибших на чужбине, и все всплакнули. Гроб снова заколотили, а серебро разделили согласно воле покойного. Престарелый сюцай, бывший уездный начальник, возжег благовония в честь столичного следователя Сюя, приславшего разрешение на вскрытие гроба, и совершил несколько поклонов.