— Слово джентльмена.
Чарли открыл дверку багажного шкафчика и вытащил оттуда чемодан Марка.
— Взгляните! — указал он пальцем на одну из наклеек.
— Взглянул. Ну, и что? Калькуттская наклейка, только и всего.
— Вы уверены, что это та самая, которая появилась в Калькутте?
— Н-нет… Но никаких отличий не вижу. А в чем дело?
— Дело в том, что эта наклейка приклеена поверх прежней. А между ними кое-что вложено. Потрогайте.
Молодой человек исполнил просьбу детектива и нахмурился:
— Похоже на плоский ключ!
— Это и есть ключ, — подтвердил Чарли. — Дубликат того самого ключа, который был обнаружен вместе с обрывком часовой платиновой цепочки в кулаке Хью Морриса Дрейка.
Кеннавэй тихо присвистнул.
— И кто же приспособил его к моему чемодану?
— Это-то мне и интересно…
— А про меня и говорить нечего. Можно сказать, что я просто умираю от любопытства, — задумчивый взгляд Марка скользнул в направлении спальни Тэйта. — И постараюсь это любопытство удовлетворить.
— Постарайтесь, — кивнул инспектор. — Но делайте это, не привлекая ничьего внимания. Думаю, что ключ постараются забрать перед самым Сан-Франциско. Когда не обнаружите его на прежнем месте, то сразу дайте знать мне. А теперь давайте поставим чемодан назад.
— Скажите, инспектор, — начал Марк, когда чемодан был водворен в шкаф, — вы не считаете, что Памеле тоже можно…
Чарли покачал головой и в этот момент дверь резко распахнулась, и на пороге появился Тэйт.
— О, прошу прощения, мистер Чен! Я не помешал вашей беседе?
— Никоим образом, дорогой адвокат! Речь шла о том, как лучше завоевать сердце одной симпатичной особы. Как вы понимаете, это отнюдь не секретная тема.
— В таком случае, могу ли я предложить вам продолжить этот разговор за аперитивом?
— О, нет, мистер Тэйт, — запротестовал Чарли, — даже и не ждите, что я составлю вам компанию в таком опасном деле: от аперитивов разыгрывается аппетит, а он мне противопоказан!
За ужином Чарли воспользовался соседством Памелы, чтобы уточнить характер ее контракта с Кином.
— Контракта?! — от удивления девушка едва не подавилась мороженым. — У нас с ним не было и не может быть никаких контрактов.
— Значит, вы не поручали ему расследовать убийство вашего деда?
— Как вы могли такое подумать?
— Он сам мне это сказал! Второго такого же неисправимого лжеца мне еще не доводилось видеть…
— Если уж говорить о контракте, — после небольшой паузы негромко сказала девушка, — то можно сказать, что я действительно заключила его. Сама с собой. Ведь времени у нас остается совсем мало, правда?
— Правда. Мысль о близком окончании путешествия следует за мной повсюду…
— Поэтому я решила сама составить список всех мужчин в нашей группе и немного поломать себе над ним голову. Вот он, — она достала из сумочки розоватый блокнотный листок. — Я выписала против каждого из них факты, которые хотя бы в малейшей степени можно отнести к отягчающим обстоятельствам. И у меня получилось, что подозревать можно всех, за исключением Макса Минчина и Марка Кеннавэя. Против этих двух нет ничего.
— Вы ошибаетесь, — медленно сказал инспектор. — Есть все основания подозревать и их тоже.
— Но что же тогда делать? — в отчаянии прошептала девушка.
— А вот что, — мягким движением инспектор взял розоватый листок из рук Памелы, порвал его на мелкие клочки и спрятал их в карман. — И не ломайте больше свою хорошенькую головку над этой загадкой. Потому что она уже разгадана.
— Разга… — Мисс Поттер с трудом подавила готовый родиться крик. — И вы знаете, кто убил моего деда?
— Знаю. Правда, английскому суду понадобятся еще некоторые дополнительные доказательства его вины, но я их добуду.
— Кто же он?
— А разве вы не догадываетесь?
— Конечно, нет! Откуда бы я могла об этом догадаться?
— Между тем, — усмехнулся Чарли, — у нас были совершенно равные шансы разгадать, что к чему. Но вы не использовали своих. И я знаю почему. Потому что все ваши мысли были заняты одним молодым человеком, который вас непрерывно раздражает. Я работал в лучших условиях, поэтому догадался первым. По ряду соображений я придержу свою догадку при себе.
И он с видимым удовольствием принялся за мороженое.
19. Английская набережная
Утром следующего — последнего — дня плавания Чарли получил радиограмму от Даффа:
«Всегда был в тебе уверен. Не знаю как благодарить за все что ты для нас сделал. Справки подтверждают что калькуттский ювелир был связан пятнадцать лет назад с контрабандой алмазов из Южной Африки в Европу. В Кимберли за поставку алмазов отвечал Джим Эверхард. Думаю что замшевые мешочки имеют к этому прямое отношение. В Сан-Франциско к сожалению прибыть пока не могу, там уже ждут вас с ордером на арест капитан Фланнери и сержант Уэллс. Выздоравливаю что есть сил, твой Дафф.»
День обещал быть пасмурным, и большинство членов группы провело его в своих каютах, готовясь к утреннему прибытию в порт. За разными хлопотами почти все позабыли о приглашении Бенбоу на просмотр его пленок, так что тому пришлось после обеда еще раз напомнить каждому о грядущем сеансе.
Примерно к восьми погода испортилась окончательно, и солнце скрылось за низкими мрачными тучами, ускорившими наступление темноты. Начал накрапывать мелкий дождь, сменившийся плотным непроницаемым туманом, весьма похожим на тот, что окутал Лондон в ночь убийства Хью Морриса Дрейка. Низкий тоскливый рев автоматического туманного горна то и дело заставлял пассажиров вздрагивать, с опаской поглядывая в чернильный мрак за иллюминаторами.
Ровно в половине девятого Чарли вошел в помещение носового салона, где собрались все зрители, ожидавшие, когда Бенбоу закончит зарядку своего новенького проектора.
— Пока наш любезный кинооператор еще не начал сеанс, — обратился к собравшимся инспектор, — я хочу предложить каждому из вас сделать маленькое словесное вступление к фильму: сказать о том, что более всего запомнилось вам из всего нашего путешествия. И если вы не против, то первой предоставим слово самой многоопытной путешественнице из нас всех. Миссис Люс, что запомнилось вам?
— Дрессированные коты, — без колебаний ответила старушка, вызвав всеобщий смех. — Дрессированные коты, которых я видела в маленьком театрике в Ницце. Этого представления мне никогда не забыть — что-то неземное!
— Не удивляйтесь, мистер Чен, — обратился к инспектору Лофтон, — мне тоже не раз доводилось задавать моим туристам этот вопрос под конец поездок, и почти всякий раз от ответов у меня прямо-таки глаза на лоб лезли!
— Миссис Спайсер, можно спросить и вас?
— Конечно! Только мне придется чуточку подумать. А, конечно! Вечернее платье, которые я видела в соседней ложе в Парижской опере. Подобно котам миссис Люс, это было что-то неземное! В таком платье любая женщина могла бы выглядеть на двадцать лет моложе!
— Что до меня, то мое самое приятное воспоминание еще не наступило, — заявил Вивиан. — Нехорошо, конечно, показывать на что-то пальцем, но завтра утром я непременно сделаю это, как только на горизонте покажется Сан-Франциско — вот это и будет самый незабываемый момент всего моего путешествия!
Макс Минчин вынул изо рта незажженную громадную сигару и спрятал ее в карман.
— Мальчишка в итальянской деревне, которому впервые разрешили управлять упряжкой из двух тощих волов, — задумчиво сказал он. — Хотел бы я, чтобы на счастливое лицо этого паренька смог взглянуть мой сын. Он был очень недоволен, когда перед отъездом я подарил ему «Бьюик» вместо «Кадиллака».
— А мне запомнился лес в Фонтенбло, — сказал Росс. — Что там были за деревья! Словно аристократы: стройные, гордые, высокие… Прекрасный лес.
— Запомнилось ли что-то хорошее вам? — обратился детектив к Памеле Поттер.
— О, у меня множество хороших воспоминаний, только трудно остановиться на чем-нибудь одном… Почему-то сейчас мне припомнилась та летучая рыба, которая солнечным днем выпрыгнула к нам на палубу в Красном морс. У нее было такое забавное и доброе выражение… Я еще назвала ее про себя Марком…