Зал театра был переполнен, билеты на премьерный спектакль бронировали за месяцы, это Эдриану они достались легко, два пригласительных для него и его супруги. Как только мы поженились, прослыли в средствах массовой информации одной из самых красивых пар. У меня даже брали интервью, спрашивая, как удалось захомутать такого завидного холостяка. Хотелось, чтобы люди и дальше восхищались нашей любовью, но как это сделать, если сейчас я сомневаюсь, что мной восхищается собственной муж.
— Вас проводить? — обратился тот же консьерж, не понимая, почему я до сих пор стою в холле.
— Нет, спасибо, я просто задумалась, — оправдалась я и прошла в роскошный вестибюль театра, чтобы скрыться с глаз любопытного сотрудника.
Прежде я была здесь только один раз. Мы с мамой очень любили смотреть театральные постановки, но в основном ходили в более скромные учреждения. Билеты в этот театр стоили огромные деньги, но однажды я все же решила сделать маме приятное и пригласила ее на рождественский спектакль.
Тогда мы еле сводили концы с концами, но нарядились, как светские дамы, а во время антракта даже позволили себе по бокалу шампанского. В тот вечер мы сами устроили спектакль, притворившись не теми, кто мы есть, и от этого нам было очень весело.
От нахлынувших воспоминаний вдруг стало дурно, закружилась головой, а в глазах потемнело. После маминой смерти меня часто охватывали приступы паники, эта потеря оставила на душе слишком тяжелый отпечаток.
Стало тяжело дышать, в висках застучало, и я выбежала на улицу, перепугав добросовестного консьержа. Он что-то кричал мне вслед и даже попытался меня догнать.
Я мчалась по многолюдной улице, пока не добежала до места моего покоя. Только присев на скамейку на набережной, тревога немного ослабла. Любуясь рекой, чувствовала, как учащенный ритм сердца замедляется. Оно теперь любило играть со мной злые шутки: то стуча так быстро, словно с кем-то соревнуется, то, наоборот, чуть не останавливалось, и я в ужасе просыпалась посреди ночи. Оно было разбито, и даже любимый мужчина не мог собрать его по частицам.
Когда паника отступил окончательно, передав меня на растерзание воспоминаниям, я почувствовала жуткий холод. На дворе стояла осень, а я убежала из театра в одном платье, позаботившись сдать пальто в гардероб. Но эти ощущения сейчас даже не пугали, они позволили вспомнить, что я не умерла, рядом со мной человек, который стойко проходит этот черный путь со мной, и я должна вернуться к жизни ради нашей любви и счастливого будущего.
— Так и знал, что найду тебя здесь, — послышался родной голос.
Эдриан подошел со спины, накинул на плечи пальто и крепко обнял. От его теплого дыхания сразу стало уютно, а в душе зародился светлый проблеск. Мужчина поцеловал меня в висок и, обойдя скамейку, сел рядом.
— Как ты? — заботливо спросил любимый и взял мои заледенелые ладони в свои горячие.
— Прости, — прошептала я.
— Понимаю, — кивнул Эдриан, — еще не время, а я вытащил тебя туда.
— Обещаю, скоро я вернусь в норму, — в знак подтверждения своих слов я поцеловала мужчину в губы. Они были теплыми и мгновенно передали частичку своего тепла моим.
— Идем домой?
— А как же спектакль?
— В моей жизни нет ничего важнее тебя, Доминика, — ласково сказал Эдриан и погладил меня по щеке, по которой пробежала слеза.
Я любила этого мужчину всем сердцем и хотела сделать его счастливым, какой он сделал меня. С этого момента пообещала себе стать бойцом, мама бы тоже не хотела видеть меня в таком унылом состоянии. Одно дуновение ветра и, кажется, распадусь на мелкие кусочки. Я знала, что этот момент придет, и мамы не станет, и обещала ей не унывать, а продолжать жить полноценно.
Этой ночью я заснула в надежных объятиях любимого мужчины и благодарила небеса за то, что подарили мне его.
Очередной навязчивый звонок на телефон Эдриана напомнил мне и ему о существовании такого слова, как «работа». Мужчина все это время был сверхзаботлив, не отходил от меня ни на шаг, но в глубине души я понимала: ему необходимо быть во главе чего-либо. Моя проблема не решаема, и не в его власти изменить исход судьбы, только лишь попытаться на время дать возможность забыть о бедах.
Этим он и занимался уже несколько месяцев: увлекал в путешествия, показывал необычное в привычных вещах, дегустировал со мной кухни всего мира и смотрел любимые фильмы. Я не могла представить, откуда у Эдриана столько терпения и выдержки к моему мрачному настроению и бесконечно понурому виду.
— Тебе нужно быть на работе, а не нянчиться со мной, — проговорила решительно, чтобы у любимого не возникло повода для сомнения.