Анализ «заключительных характеристик» наталкивает и на другой вывод, касающийся уже вопроса о том, какой из имеющихся в нашем распоряжении [232] текстов (Продолжателя Феофана и Генесия) ближе к *ОИ. Речь прежде всего идет о том, сокращает ли «краткий» Генесий *ОИ или, напротив, расширяет его новыми данными «распространенный» Продолжатель Феофана. Если «заключительные характеристики» Продолжателя Феофана, как правило, представляют собой действительно обобщающие замечания о свойствах, нраве героя, то гораздо менее умелый Генесий чаще всего монтирует их из кратких сообщений о тех или иных поступках, видах деятельности и т. п. героя. Причем эти сообщения в подавляющем большинстве случаев содержатся в основном повествовании Продолжателя Феофана.[83] Иными словами, многие данные *ОИ Генесий в процессе рассказа опускает, хотя и пользуется ими (в весьма сокращенном виде!) для построения «заключительной характеристики».
Итак, Продолжатель Феофана гораздо более полно передает *ОИ, нежели Генесий. К аналогичному выводу приходили мы и раньше: в большинстве приведенных выше примеров «искажения» *ОИ мы вменяли в вину Генесию...
Можно попытаться поставить вопрос и о том, который из двух авторов ближе к *ОИ в стилевом и языковом отношении. Проблема эта несомненно трудная, поскольку, как отмечалось, лексические совпадения весьма немногочисленны и кратки. Тем не менее и здесь кое-какие косвенные данные дают основания для заключений.
Решению вопроса о том, кто ближе в стилистическом и языковом отношении к *ОИ — Продолжатель Феофана или Генесий, мог бы помочь какой-нибудь третий текст, так или иначе восходящий к *ОИ (аналогичным образом привлекали мы выше пассажи из Георгия Монаха). Такого «третьего» текста не существует, однако его роль могут сыграть кое-какие дублеты у Продолжателя Феофана, вернее, совпадения пассажей у автора первых четырех книг Продолжателя Феофана и у Константина Багрянородного в «Жизнеописании Василия».
Повествуя о царствовании Михаила III, Продолжатель Феофана и Генесий сообщают историю назначения шутовского патриарха Грипа и рассказывают о бесчинствах его и его свиты (ThC 200.15—202.4 = Gen. 73.56—66). Генетическая близость рассказов сомнения не вызывает, их положение на идентичном месте у обоих авторов непреложно свидетельствует о том, что эпизоды восходят к *ОИ. По этот же эпизод (уже в третьей редакции, но опять-таки восходящей к *ОИ) встречается и в жизнеописании царя Василия (ThC 244.3—247.15). Логично предположить, что сходные между собой рассказы будут наиболее полно отражать версию *ОИ. Сходными же оказываются сообщения Продолжателя Феофана и Константина Багрянородного, живостью, эмоциональностью, образностью изложения и обилием деталей отличающиеся от краткого и сухого пересказа Генесия.
Аналогичным образом сохранились три редакции и эпизода убийства Кесаря Варды в Кипах,[84] и хотя в данном случае лексических совпадений [233] у Продолжателя Феофана и Константина Багрянородного почти нет, их стиль и характер передачи сцен и здесь резко отличаются от суховатого рассказа Генесия.
Думается, что к *ОИ можно возвести и аналогичные пассажи ThC 208.18— 21 = ThC 250.21—251.2. Конечно, основанному на трех примерах нашему выводу можно и не придавать универсального значения (не исключено, что в каких-то отрывках Генесий оказывается ближе к *ОИ, нежели Продолжатель Феофана), тем не менее и у нас была уже возможность в этом убедиться, стилистика — не единственный аспект, в котором Продолжатель Феофана теснее примыкает к своему источнику.
Попробуем теперь ближе представить себе композицию гипотетического *ОИ. Обращает на себя внимание тенденция наших писателей и особенно Генесия приводить по две версии одного и того же эпизода. Наличие двух версий каждый раз четко отмечается писателями. Порядок расположения этих версий может быть одинаков (например, рассказы о битвах Льва V с болгарами,[85] история Феофоба),[86] а может и разниться (например, рассказы о Фоме Славянине).[87]
«Перепутанность» версий — результат того же метода воспроизведения больших пассажей текста оригинала, о котором говорилось выше. В приведенных примерах обе версии встречаются в том и другом сочинении. Имеются, однако, случаи, когда две версии дает только Генесий, а Продолжатель Феофана контаминирует их в одну.[88] При такой ситуации естественно более близким к оригиналу оказывается Генесий, а видоизменяет композицию *ОИ Продолжатель Феофана. Как бы то ни было, наличие двух версий в *ОИ сомнений не вызывает. Любопытны также случаи, когда в тексте одного из авторов обнаруживаются как бы «отдаленные отзвуки» иной версии, существование которой подтверждается другим писателем.
83
Ссылки на соответствующие места Продолжателя Феофана содержатся в подстрочных комментариях издания Генесия.
84
См.: Gen. 75.23-76.60 — ThC 204.22—206.22 = ThC235.17—238.10. Все три рассказа восходят к *ОИ, ибо фактические и лексические совпадения встречаются здесь как бы «парами», т. е. одни — в текстах Продолжателя Феофана и Константина Багрянородного, другие — в текстах Константина Багрянородного и Генесия, третьи — в текстах Генесия и Продолжателя Феофана.
86
1 версия: Gen 37.16—38.45 = ThC 110.5—111.9; 2 версия: Gen. 38.62—40.14 = ThC 111.10—112.21.
87
1 версия: Gen. 25.50—26.83 = ThC 50.18-52.7; 2 версия: Gen. 23.80—24.37 = ThC 52.8—55.11. О двух версиях рассказа о Фоме см.: Barisic F. Две версиjе у изворима о устанику Томи // ЗРВИ. 1960.6.
88
Например, две версии рассказа о смерти Феофоба, сообщенные Генесием (Gen. 42.59— 70 + Gen. 42.71—43.3), трансформируются у Продолжателя Феофана в одну (ThC 135.16—136.23), соединяющую детали обеих версий.