Вот примеры. Когда будущий царь Василий проводил ночь у монастыря св. Диомида, «какому-то монаху, — пишет Генесий, — или, как некоторые утверждают, самому настоятелю привиделся сон...» (Gen. 77.86—87). Оборвем цитату на середине, в данном случае важно только, что Генесию известна версия, будто сон привиделся не монаху, а настоятелю монастыря. Именно такой вариант и передает в соответствующем месте Продолжатель Феофана (ThC 223.15). [234]
А вот противоположный случай. Продолжатель Феофана, сообщая о том как Варда заключил Игнатия в тюрьму, добавляет, что тюрьма эта располагалась при храме св. Апостолов, но не «в великом и почитаемом, а в том, где находятся гробницы...» (ThC 193.21—194.1). Но как раз о «знаменитом храме св. Апостолов» в соответствующем пассаже и идет речь у Генесия (Gen. 71.10—11).
Создается впечатление, что *ОИ, к которому несомненно восходят эти двойные версии, содержал параллельные рассказы об одном и том же событии, выписанные, вероятно, из разных источников. То, что *ОИ в какой-то своей части состоял из выписок из различных источников, как будто подтверждается и тем фактом, что в повествовании наших авторов содержатся цельные и композиционно законченные рассказы, наиболее ярким примером которых является эпизод с Феофобом. Рассказанный Генесием целиком (Gen. 37.4—43.3), он разделен у Продолжателя Феофанана три части (ThC 110.5—112.8; 124.16—125.15; 135.16—136.23). Ясно, что в *ОИ эпизод также был рассказан целиком (обратный процесс «сборки» рассказа из деталей представить невозможно!). Более смелые предположения о характере этих содержавшихся в *ОИ выписок вряд ли уместны.
Приведенные факты как будто наталкивают нас на уже высказанное утверждение, что *ОИ представлял собой не законченную и оформленную хронику, а подготовительные материалы, определенный набор выписок из разных источников. Но в категоричной форме такое утверждение вряд ли приемлемо. Не было бы ничего странного, если бы «набор выписок» был расположен в *ОИ в хронологическом порядке, которому бы и следовали наши авторы. Дело, однако, в том, что встречаются случаи, когда оба писателя в одном и том же месте, нарушая хронологический порядок, отступают в своем повествовании назад или забегают вперед. Эти отступления — несомненное отражение подобных же отступлений *ОИ, свидетельство определенного композиционного искусства и даже изощренности автора или авторов *ОИ. Так, приближаясь к рассказу о том, как Лев V взял в свои руки царскую власть, Продолжатель Феофана декларирует, что он возвращает повествование назад (ThC 21.5), дабы поведать о причинах, приведших к смене власти. Рассказав же о них, Продолжатель Феофана опять-таки весьма четко отмечает конец отступления («... однако же возвратимся вновь к истории» — ThC 23.17). В соответствующем месте сочинения Генесия обнаруживается не менее отчетливо композиционно выделенное отступление (Gen. 6.2—9.94). Хотя Генесий включает в это отступление материал большего объема, нежели Продолжатель Феофана, это сейчас не суть важно, очевидно, что такое же отступление содержалось и в *ОИ.
Из того же «царствования» Льва можно привести пример еще более изысканной организации материала, свойственной тому и другому памятнику и, следовательно, восходящей к *ОИ. Рассказав о победе Льва V над болгарами в 813 г., Продолжатель Феофана заявляет, что этот успех ужесточил нрав царя, который обрушил на подданых суровые кары (ThC 25.20). После этого следует рассказ о жестокостях Льва. Такой способ сцепления [235] эпизодов через личность героя (события изменяют прав героя, это изменение нрава приводит к новым акциям) достаточно сложен и неожидан для Х в. Скорее, подобный поворот можно ожидать в следующем XI столетии от гениального Михаила Пселла.[89] Тем интересней, однако, встретить в соответствующем месте произведения Генесия точно такое же сочленение материала (Gen. 13.83), свидетельствующее о происхождении его из *ОИ.
Мы пришли, казалось бы, к трудно совместимым выводам: с одной стороны, *ОП представлял собой набор выписок, сырой «материал для истории», с другой стороны, *ОИ был историческим произведением, скорее всегв, хроникой с достаточно сложными композиционными ходами. Думается, однако, что эта несовместимость мнимая. Во всяком случае, в предшествующей византийской исторической литературе известно произведение, в котором упорядоченное изложение исторической хроники сочетается в ряде мест с набором выписок из разных источников (при этом нередко об одном и том же событии). Мы имеем в виду упомянутую уже «Хронографию» Георгия Синкела, учителя и наставника Феофана Исповедника, непосредственным продолжением сочинения которого являются произведения наших авторов.[90]