Северная Корея - 640-2500
Австрия - 18784
Чехия - 9100
Цифры говорят лучше всяких слов: как видно из этой таблицы, вне зависимости от климата – от достаточно сурового в Финляндии до относительно мягкого в Корее (тут еще можно было бы добавить для полноты картины, скажем, совсем уж южные страны: скажем, Таиланд с его 7000$ на душу населения и Вьетнам с 2300$ даже сегодня), картина всюду одинакова.
Социалистические страны безнадежно отстают, причем чем более последовательно реализовывались в них социалистические установки, тем больше. Там, где сохранялся хотя бы минимальный рыночный сектор (Чехия, ГДР, частный сектор – 15%) – ситуация несколько лучше. Там, где отсутствие рынка сочеталось с полу-рыночным «денежным» распределением (Эстония, частный сектор около 5%), ситуация хуже. Ну а там, где был реализован «предельный», распределительный вариант социализма (Северная Корея), дела просто хуже некуда. Никакого географического положения. Никакого климата. Только строй, система.
Союз, понимаешь. Нерушимый.
Производил Советский Союз много, что да – то да.
В лучшие свои годы СССР добывал железной руды в четыре раза больше, чем США, выплавлял чугуна в 2.5 раза больше, стали почти в два раза больше. СССР производил больше электроэнергии, в полтора раза больше удобрений, выпускал в пять раз (!) больше тракторов.
Но вот парадокс: страна производила в 1.5 раза больше удобрений и в пять раз больше тракторов, чем США, а урожайность зерновых в СССР составляла около 16 центнеров с гектара в среднем по стране и 5-6 центнеров на поднятой целине. В России же и того меньше: 13 центнеров, а в 23 российских регионах не превышала 10 центнеров с гектара.
Много это или мало? – Средняя урожайность зерновых и зернобобовых культур в мире в целом достигла 28 центнеров с гектара, в странах ЕС - 55, в Германии - 62, в Финляндии - 34 центнеров с га, а в Швеции – 44 центнера с га. Кто не знает, где находятся Финляндия и Швеция, и где Россия, посмотрите на карту и выясните это для себя. Это чтобы не списывать результаты социалистического хозяйствования на климат и «рискованное земледелие».
Между прочим, «союзной житнице» Украине по наследству тоже досталась советская урожайность. В среднем в 2003 она составила те же 14 центнеров с га, хотя, надо признать в Закарпатье достигла почти 28 центнеров с гектара. Но Закарпатье-то надо сравнивать... да хоть с Венгрией, где урожайность зерновых – 55 центнеров с гектара.
А вот другое сравнение. Открываем книгу «Вопросы ленинизма» тов. И.В. Сталина и находим там следующие цифры: целинные пять-шесть центнеров с гектара – это аккурат урожайность бедняцких хозяйств в 1913 году, в которых использовались соха да конь, а 16 центнеров с гектара – это урожайность в том же году в хозяйствах более крепких, где можно было встретить иной раз и трактор. Без малого век прошел, а урожайность какой была, такой и осталась.
Только чему удивляться, если, согласно данным, опубликованным еще в брежневские времена в открытой печати, среднее время работы новой советской сельскохозяйственной техники, которой выпускалось больше, чем в США – комбайнов, тракторов, - после выхода в поле до первого ремонта составляло аж 40 минут, о чем в свое время даже «Литературная газета» не раз писала...
А вот другой вопрос: СССР выпускал стали почти в два раза больше, чем США, а автомашин, например, в пять раз меньше. Да что США! - СССР производил хлопка в два раза больше, чем Китай, а тканей из него производил в два раза меньше. Куда хлопок-то девался?
Ответы на недоуменные вопросы можно получить, если обратиться к структуре российского машиностроения на создание которые были потрачены колоссальные ресурсы и, которым, разумеется советские люди очень гордились. В пересчете на цены мирового рынка, в 1988 году 62-63% советского машиностроения составляла военная техника, 32% - станки и оборудование и только 5-6% -потребительские товары. Металл шел на танковую броню, бронетранспортеры и пушки, а не на холодильники и автомашины.
Что же касается хлопка, то и это не тайна за семью печатями: со времен Дмитрия Ивановича Менделеева, в России используется хлопковый цикл производства порохов. Посему, значительная часть этого производства относилась, с некоторой долей юмора, к легкой промышленности, к «группе Б» - производству средств потребления.
Так что экологическая катастрофа Аральского моря, пропитанная дефолиантами земля Узбекистана – это не результат заботы о том, чтобы одеть детей и женщин. Всё это сделано ради производства пороха.
Не случайно, один крупный советский экономист еще в советские годы сказал, как припечатал: «В СССР нет народного хозяйства. В СССР есть подсобное хозяйство при военной части». Впрочем, как показали Афганистан и Чечня, колоссальные военные расходы оказались тоже потрачены впустую. Советская армия в современных условия оказалась небоеспособной. Но это другая проблема.
Однако, и приведенные примеры не дают полного представления о степени неэффективности социалистической экономики.
Уровень экономического развития разных стран принято сопоставлять сравнивая величину ВВП на душу населения. Экономистам знают, однако, как трудно сравнивать ВВП разных стран, особенно стран капиталистических, где цены устанавливаются на рынке, и социалистических, где цены «назначаются».
Тут необходимо сделать некоторое отступление, чтобы прояснить природу возникающих трудностей такого сопоставления.
Дело в том, что социалистические «деньги» и «цены» – и не деньги и не цены вовсе. Слова-то те же. Но смысл их – совершенно иной, измененный до неузнаваемости.
Деньги в рыночной экономике становятся деньгами, участвуя в свободном рыночном обороте в качестве «всеобщего эквивалента», а цены на товары, услуги, труд, заемный капитал, устанавливаются исходя из баланса спроса и предложения
Социалистические «цены», напротив, не формировались рынком, а «рассчитывались» специальной организацией: Государственным комитетом по ценам.
В основе этого расчета лежала завиральная идея советских экономистов, что цена определяется «количеством и качеством труда». Эта «идея» была усеченным тезисом, восходящим к Адаму Смиту, но наиболее полно разработанным К.Марксом: «цена определяется качеством и количеством общественно-полезного труда».
Всего-то и опущено одно слово: «общественно-полезного». А как меняется смысл! – Маркс, в отличие от своих полуграмотных последователей, кое-что в экономике понимал. Поэтому утверждал, что «общественная полезность труда» определяется свободным рынком.
Рыночная цена продукта совершенно не зависит от того, сколько ты потел при его производстве, много или мало? – Другими словами, она никоим образом не зависит от себестоимости, только от спроса и предложения: больше спрос при данном предложении цена будет выше. Меньше спрос – ниже.
Себестоимость в условиях рынка определяет не цену, а нечто иное. Она определяет выгодно или не выгодно и насколько выгодно выпускать данный товар или производить данную услугу при заданном рынком уровне цен.
Если себестоимость оказывается выше цены, установленной рынком, то выпускать товар или предоставлять услугу оказывается невыгодно, производство сворачивается, а предложение уменьшается до тех пор, пока на рынке не останутся только те производители, у которых себестоимость продукции ниже рыночной цены. Если же себестоимость и так ниже цены, то выигрывает больше тот, у кого себестоимость ниже. В пределе, в полностью равновесной экономике рентабельность равна нулю, то есть когда рыночная цена сравнивается с себестоимостью. Но тем не менее это всего лишь равенство двух совершенно независимых величин, которые в общем случае совершенно не обязаны равняться друг другу и в реальной экономике никогда не сравниваются.
Этот очевиднейший механизм работы рынка разобран до деталей в первом томе «Капитала» К.Маркса. К сожалению, и через двадцать лет после начала перехода от социализму к капитализму не все советские бухгалтеры усвоили эту азбучную истину.