И дрогнул зал от аплодисментов, когда в нём прозвучали слова:
— В честь своего прихода в Знаменку гитлеровцы посадили дуб. Наутро он оказался срубленным... На пне фашистам оставили записку: «Чужим деревьям на нашей земле не расти!»
Когда мы готовились к прорыву Никопольского плацдарма, я впервые услышал фамилию снайпера Аниканова. «Бить врага так, как Феодосий Аниканов!» — призывали газеты и замполиты. Но самого Аниканова я тогда не видел. Наша встреча произошла... 25 лет спустя.
— А не живут ли здесь, в районе, те, кто участвовал в боях за его освобождение? — спросил я секретаря райкома.
— Аниканов живёт. Вам известна такая фамилия?
— Аниканов? Снайпер был Аниканов...
— Он и есть тот самый снайпер. В Днепровке его найдёте. Он не только район освобождал — он дом свой брал с боя...
Разговор меня настолько заинтересовал, что я немедленно хотел ехать в Днепровку, но тут же к нам подошёл сам Аниканов. Он приехал в райцентр на праздник.
С Феодосием Васильевичем, удалым человеком, весельчаком и любителем петь песни, я встречался потом не раз. И в каждую встречу узнавал о нём новое.
Он прошёл войну от Сталинграда до Берлина и по пути освобождал своё село, где оставались мать и жена. За войну Аниканов «снял» 217 фашистов и выиграл восемь дуэлей с гитлеровскими снайперами. Научил искусству меткой стрельбы своего двоюродного брата Андрея Сидельникова, и тот сразил снайперской пулей ещё 176 фашистов. Вместе воевали, несколько раз были ранены и контужены и вместе вступили в своё село.
Интереснейший собеседник Феодосий Васильевич! Говорит мне:
— Вы писали в журнале, что когда вошли в Днепровку, то по улице бродила одна-единственная курица. Вот, мол, и всё хозяйство! А на самом деле не так! Ещё было четыре курицы и один петух. Их на чердаке мать с женой прятали, чтобы немцы не съели. Эти куры сидели там три недели. Мать даже забыла про них. И что примечательно: куры молчали, и петух ни разу за это время не пропел. А на рассвете, перед тем как нам пойти в наступление, петух закричал вдруг «ку-ка-ре-ку!». Тогда мать сказала жене: «Катя, сегодня наши придут!» А через час-полтора мы с Андреем уже пили чай дома. Последний наш окоп был меньше, чем в километре от села, на родном поле. Здесь мы заставили замолчать четыре немецких ручных пулемёта и истребили фашистского снайпера. Забрали трофей — немецкую винтовку с оптическим прицелом, пулемёт взяли. И с этим вооружением домой явились...
Феодосий Васильевич умолкает, задумывается и говорит после паузы:
— А Андрей до Берлина не дошёл. В сорок четвёртом умер в госпитале. Перевезли его тело сюда, в Днепровку, и похоронили на братском кладбище.
Вспомнили мы с Феодосием Васильевичем минувшее. Я рассказал ему о Большом Балкинском кургане, о том, как встречали мы Новый, 1944 год. Он опять оживился:
— Новый год? Так я в ту ночь капе командира полка охранял. С передовой меня вызвали. А капе находился в трёх шагах от Балкинского кургана. Мы же совсем близко были. А встретились только вот сейчас!
...Есть в Днепровке уважаемый человек, любимец пионеров, перед которыми он часто выступает, — Феодосии Васильевич Аниканов. И его родной дом стоит неподалёку от того места, где находился его личный снайперский окоп.
Мои боевые товарищи спросят меня:
— А как живут в Каменском районе? Помнишь, когда мы входили в Ново-Днепровку, нас угощали крестьяне вишнёвым компотом. Не было у них ничего, кроме сушёной вишни.
Как живут? Хорошо, богато живут.
У той белой курицы наследство большое: птицы разной в районе триста пятьдесят тысяч голов.
Крупного рогатого скота 43 тысячи, свиней 23 тысячи, овец 24 тысячи... Ко всей этой живности надо прибавить 20 тысяч ондатр, живущих диким способом: рядом лиман.
Продают каменцы много хлеба, овощей, фруктов, винограда. Всё исчисляется тысячами тонн, десятками тысяч.
В районе десять совхозов, семь колхозов.
У крестьян — немалые приусадебные участки. И с них они снимают по три урожая в год. Производственный цикл такой: редис — огурцы — картофель.
И потому в районе идёт большое строительство, и по тому у населения 560 собственных автомобилей и (столько же людей записаны в очередь на «москвичи» и «волги»), 4500 мотоциклов, 17 тысяч телевизоров, и потому в сберкассе 22 тысячи вкладчиков и на каждого приходится в среднем около тысячи рублей.
В Запорожье летают в театр самолётами. Фрахтуют самолёты у аэрофлота: «у нас культпоход».
А скоро каменцы у себя будут принимать артистов: строится большой клуб, настоящий театр на 600 мест.