демократы осмеивают его, причиняя мне этим
почти физические страдания.
Пусть он сядет на коня и внезапно,
в сопровождении двух-трех десятков гвардейцев,
явится перед мятежниками. Всё склонится перед ним,
все падут ниц. Самое главное уже сделано, друг мой:
король смирился и предал себя Господней воле.
Судите сами, какое могущество это сулит ему, когда
даже Ахав{471}, погрязший в грехах Ахав,
лишь на один миг и единым деянием угодивший Богу,
одержал затем победу над врагами.
У него было дикое сердце и развращенная душа,
мой же король обладает чистейшей душою,
преданной Господу, а небесная, августейшая Елизавета
наделена поистине божественной мудростью…
Не опасайтесь ничего со стороны Лафайета{472}, — у него,
как и у его сообщников, связаны руки. Как и каббала,
им исповедуемая, он обуян духами смятения и ужаса
и не сможет избрать путь, ведущий к победе.
Самое лучшее для него — это попасть
в руки недругов стараниями тех, кому он столь
безраздельно доверяет.
А мы по-прежнему станем возносить мольбы наши
к Небу, по примеру того пророка, что взывал к Господу,
пока сражался Израиль{473}.
Человек должен действовать здесь, на земле,
ибо она — место приложения его сил: и добро,
и зло могут твориться лишь его волею.
Поскольку почти все церкви ныне закрыты —
либо по приказу властей, либо по невежеству,
пусть дома наши станут нашими молельнями.
Для нас настал решительный миг:
или Сатана продолжит царствовать на земле,
как нынче, и это будет длиться до тех пор,
пока не сыщется человек, что восстанет против него, как
Давид против Голиафа;
либо царство Иисуса Христа, столь благое для людей
и столь уверенно предсказанное пророками,
утвердится здесь навечно. Вот в какой
переломный момент мы живем, друг мой.
Надеюсь, вы простите мой сбивчивый и неясный слог. Мы
можем, за недостатком веры, любви и усердия,
упустить удобный случай, но пока что у нас
еще сохраняется шанс на победу. Не станем забывать,
что Господь ничего не свершит без людей,
ибо это они правят землею: в нашей воле установить здесь
то царствие, которое Он заповедал нам.
И мы не потерпим, чтобы враг,
который без нашей помощи бессилен, продолжал,
при нашем попустительстве, вершить зло!
