«Вася, он же тебя покупает! — говорит Тов. Ворох. — Подумай — придется и расплачиваться!»
«Если цена хорошая, пусть покупает, — твердо отвечает В. Т. — За этим ты сюда и пришел».
«А что ребятам скажешь?» — срамит Тов. Ворох.
«Ничего не надо говорить. С директором вот говори. Он ждет ответа. Ты уже вышел на тропу, ты на тропе, Вася!»
«Какую тропу?! — орет Тов. Ворох, и я начинаю подозревать, что директор слышит их перебранку внутри меня. — Торгашества? Продажности?»
«Посмотри на себя, оборванец! — начинает злиться В. Т. — На свои потрепанные штаны, на свою будку потрепанную посмотри! Выйди вон. Слышал? Ты здесь не нужен. Обойдемся без гунявых. Вася, скажи ему!»
«Да, — говорю я почти спокойно. — Можешь идти. Вряд ли тебе здесь понравится. Катись».
«Как будет угодно», — Тов. Ворох выходит, хлопнув дверью. Директор вздрагивает, некоторое время смотрит на дверь, потом подходит к ней и закрывает поплотнее.
— Продолжим, Василий Тихонович, — обращается он ко мне. Ба, да я, кажется, становлюсь Василием Тихоновичем? До сих пор директор называл меня сокращенно-ласкательно — Вася, Васек, Васько, как-то под хорошее настроение даже Василиском обозвать изволил. — Скоро заканчиваете набор?
— Уже закончил.
— Что же молчите? Сдавайте его, будем решать вопрос, так сказать, конструктивно и… прочее подобное. Я вас не понимаю, Василий Тихонович! Нас постоянно упрекают за отсутствие поисков, находок… А у вас в кармане, оказывается, и поиски и находки!
Вот это цена! По ней виден покупатель. Ну что ж, я на это и рассчитывал. У него просто нет мелких денег. А впрочем, для него это мелочь. Но… не прогадать бы.
— Понимаете, я уже сдал набор, но… — обиженно моргаю глазами, — но Бабич отрицательно относится к нему.
— Ну что ж, — говорит директор, — мнение Бабича неокончательное. Думаю, мы с вами знаем настоящую цену этому мнению… Попросим Нагаева написать заключение. Надеюсь, он не откажется. Без всяких формальностей, документальностей и… прочего подобного. Это будет моя личная просьба к нему. Зная вас лично, ваш вкус, способности… беру на себя смелость утверждать, что заключение будет положительным.
Кажется, все идет чисто. Растерянность моя искренняя. Директор слушает внимательно. Обстановка полного взаимопонимания. Торг на высшем уровне. Или игра в поддавки? Его маленькие, невесомые ладошки с обкусанными ногтями то ложатся на стол и на мгновенье замирают, то взлетают вверх и проверяют, на месте ли нос, волосы, то неожиданно ныряют в карманы.
— Да, кстати, — говорит директор, — Зина сказала мне, что вы живете где-то в полуподвале. Это правда?
«Во дает! Будто сам не знает! Игрунчик, смотрю, этот директор! Крепко же ты ему понадобился!» — удивляется В. Т.
— Да, — говорю. — В полуподвале.
— А заявление на квартиру подали?
— Я седьмой на очереди, — отвечаю этаким тоном бедного родственника, руками развожу, глазками моргаю, улыбаюсь несчастно.
— Далековато, — ладошки вспорхнули вверх. — Это вам придется ждать года два-три-четыре. Вы один живете?
— Нет, — говорю, — с матерью. Оно бы ничего, но у нее ревматизм. Неприятная штука.
— Что же вы молчали? Нет, Василий Тихонович, я отказываюсь вас понимать! Полуподвал — это сырость, болезни… и прочее подобное. Не выполняете своих прямых сыновних обязанностей. Хорошо, что я узнал об этом, а то вам пришлось бы отчитываться на общем собрании. Да, да! Так нельзя. Надо во что бы то ни стало вытащить мать из подвала.
— Вы правы, — говорю. — Во что бы то ни стало. Раньше я просто не придавал этому значения. Теперь вижу — что-то надо предпринимать.
«Вот это разговор! — азартно восклицает В. Т. — Столби, не теряй момента! А то потом скажет, что ты неправильно его понял. Набор кукол, квартира — это хорошо. А что, если попробовать и… Или не стоит? Как бы все не сорвалось… Да нет, не должно бы. Чем, собственно, ты рискуешь? Поиграем. Авось. Давай! Пошел!»
Пока колеблюсь, говорит он:
— Ну что ж, Василий Тихонович, мне было очень приятно поговорить с вами. Надеюсь, что…
— Зина сказала, что вы довольны мной как конструктором?
Он недоуменно вскидывает белесые брови:
— Да, я говорил это. Вы умеете находить общий язык с людьми, сами создаете модели, можете, так сказать, понять душу творческого человека и… прочее подобное. А у Бабича довольно часто возникают, так сказать, производственные конфликты из-за его категоричности, негибкости.