— И это тоже. Но люди упрощаются ещё быстрее.
Так говорил Трикстер.
42
И приступила к ним Юзерка, стеная и кляня Сахарберга:
— Ненавижу этого баблососа! Он на всё готов ради денег! Родную скво продаст, выкупит и снова продаст — но уже дороже! Всю книгорожу засрал спамом! Стоит открыть ленту — и сразу натыкаюсь на рекламу презервативов! Вот нахуа мне это хуа?!
— Опять вчера нажралась? — спросил Трикстер.
— Ну выпила — а что? Имею право! — гордо ответила Юзерка.
— И написала бывшему?
— Ну написала! Я, когда выпью, всегда ему пишу, это уже традиция!
— А как ты его назвала?
— Гандоном штопаным. Так он и есть гандон штопаный! А при чём тут это? Ты мне лучше скажи, зачем Сахарберг засрал мне ленту рекламой презервативов?!
Но Трикстер лишь вздохнул и ничего ей не сказал.
43
И приступил к ним индеец Модератор, и вопрошал:
— В чём отличие сетевых патриотов от сетевых либералов?
— Тут всё просто. Сетевые патриоты рвут жопу за лайки, а сетевые либералы — за лузлы.
Так говорил Трикстер.
44
И приступил к ним Столичный Хипстер, и начал втирать про светлое будущее зелёной энергетики и мрачные перспективы нефтянки.
— Вы ничего не понимаете! — кричал он, размахивая пухлыми ручками. — Нефть — это уже прошлое!
А потом встал в позу, откинул голову и гордо провозгласил одну из своих сентенций:
— Каменный век закончился не потому, что закончились камни!
— И что, — спросил Трикстер, — с тех пор добыча камня сильно сократилась?
— Нет, — растерялся Хипстер.
— Значит, увеличилась? И на сколько порядков?
— На много, — промямлил Хипстер.
— Ну тогда нехай и нефтяной век кончается, нам не жалко.
Так говорил Трикстер.
45
И приступил к ним юный Мультикульт, и укорял:
— Почему вы всегда ругаете систему? Разве не видите, насколько терпимее к меньшинствам стало наше общество?
— К кому? — не понял Водила.
— К людям инаковым, — гордо пояснил Мультикульт.
— Не знаю таких, — сказал Водила.
— А ты, Трикстер, — не унимался Мультикульт, — ты разве не видишь тенденцию?
— Вижу, конечно. Вижу, насколько нетерпимее государство стало к нормальным людям.
Так говорил Трикстер.
46
Пиво в этот день было тёплым, и разговор ненавязчиво перешёл к несовершенству мира. Водила безыскусно обматерил правительство, Старпёр присовокупил к пидарасам сотрудников ЖКХ, Супруг прошёлся по гендеру.
— Куда ни плюнь! — подытожил Док. — Поскреби любого — и найдёшь там такую сволочь…
Мужики замолчали и посмотрели на Трикстера.
— Признайся, — спросил его Док, — наверняка ведь и у тебя в жизни были косяки?
— Были, конечно, — согласился Трикстер, — и немалые. Но только я давно их скурил.
Так говорил Трикстер.
47
И приступил к ним Выселенец со сто первого километра, и вопрошал:
— Господа, не окажете ли посильное вспомоществование продрогшему страннику, замерзающему в этом суровом мире?
Все молчали, ибо странно им было слышать такие речи. Наконец выступил вперёд Водила и вежливо спросил:
— Любезнейший, а вы часом не охуели?
— Отнюдь! — ответствовал Выселенец.
Тогда Трикстер налил ему стакан и сказал пристыженным ученикам:
— Можно выселить человека из культурной столицы, но культурную столицу из человека не выселишь.
Так говорил Трикстер.
48
И приступил к ним Столичный Хипстер — не по зову сердца, но по велению неизбежности. Ибо изгнан был уже отовсюду, и податься ему больше было некуда.
— Нет, ну до чего же поганый у нас народец! — завёл Хипстер свою обычную бодягу.
— А в бубен? — деловито осведомился Водила.
— Оставь ты его, — вмешался Док, — пусть себе гундосит, это же только слова. Сколько ни говори «халва», во рту сладко не станет — правда, Трикстер?
— От слова «халва» во рту действительно не станет сладко, — ответил Трикстер, — но ты попробуй сказать «лимон».
Так говорил Трикстер.
49
И приступил к ним Водила с большим фонарём под глазом.
— Где это тебя так? — спросил Док.
— Известно где, — вздохнул Водила. — Не еби, где живёшь, не живи, где ебёшь!
— Ага! — согласился Супруг. — А ещё — не еби, что ешь, и не ешь, что ебёшь.
— Бля! — с чувством выругался Пастух. — Вот нахуяж?!
— Не ссы! — успокоил его Трикстер. — Это он не про овечек. Это он про мозги.
Так говорил Трикстер.
50
И приступил к ним Борода, мрачный и подавленный. Закурил с третьей спички, глубоко затянулся, выдохнул и объявил:
— Корпоративы — зло!
— Кому как, — возразил Док и улыбнулся, видимо, вспомнив что-то приятное.